Вернуться, чтобы уйти - стр. 39
Она взяла из рук кусок колбасы и потом, как кошка, доверчиво потерлась о его штанину. Всю ночь лисенок проспал у его ног, свернувшись клубком. Ночи на плоскогорье были холодные, и под утро Жигарев сунул лисичку за пазуху. Там она просидела до самого отлета.
Перед запуском бренчащих двигателей Егор заглянул ей в глаза – острая мордочка в обрамлении светло-рыжих шерстинок доверчиво смотрела на него. И ему стало как-то не по себе. Лисенок показался в чем-то похожим на его Зинку.
Он раскрыл последнюю банку сгущенного молока и поставил перед фенеком. Лисичка жадно вылакала белую сладость и снова пытливо глянула на Жигарева. Не получив больше ничего, лисенок бросил на него косой прощальный взгляд и припустил по прибитому ветром песку так быстро, что через миг пропал из виду, успев только махнуть хвостом на восток.
– Куда мне на восток? Под американские ракеты в Турции разве что…
Последнюю треть пути Жигарев вел машину на высоте в пятьдесят метров. Пилоты-любители знают, что это за удовольствие, когда самолет реагирует на любую складку местности и трясется, как телега по булыжной мостовой…
Над Грецией вслед за ним поднялись два американских истребителя. Его долго увещевали по радио, которого у Жигарева на борту и в помине не было. Потом один из пилотов вывел свою машину на параллельный курс, чтобы подать нарушителю воздушного пространства сигнал посадки – большой палец книзу. Под самолетом Жигарева расстилалась морская гладь, о посадке на воду с его летной квалификацией мог помышлять только умалишенный. Егор чуть надавил на штурвал, и плоскости крыльев начали срывать пену с барашков высоких волн. Преследовавший его «Фантом» явно не рассчитал силы и с ходу зарылся в пенные буруны.
После того как американский истребитель исчез под волнами, в эфире поднялась целая буря, благо что Жигарев не мог слышать даже самых ее отдаленных отголосков из-за неисправной радиостанции.
За ним вдогонку неслись уже несколько самолетов. С каких-то кораблей его обстреляли ракетами, но они сбились с курса по слишком низко летящей цели и самоликвидировались. Опасней всего были зенитные пулеметы, которые одной очередью могли превратить старый «Дуглас», под самую завязку набитый бочками с горючим, в пылающий факел. Но при высоком волнении на море зенитки его ни разу не зацепили.
На закате дня тень от самолета неслась по морю далеко впереди, словно лидировала в этой бешеной гонке. Руки немели на штурвале.
Самолет уводило прямо на высокие белые скалы. Жигарев принял штурвал на себя, отжал левую педаль и подал вперед ручку газа.