Вернуться, чтобы уйти - стр. 27
– «Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит…» – вдруг тихо сказала она. – Классики всегда точны…
Он отвернулся от окна и, притянув Риту к себе, стал покрывать поцелуями ее плечи, шею, лицо. Потом отстранился и пристально посмотрел в ее кажущиеся в сумерках черными глаза – в них отражались полосующие небо молнии.
– Сказка кончилась, Афродита-Рита, завтра я улетаю в Манагуа!
– Знаю! – кивнула она. – Увидела Олега Александровича и все поняла. Но у нас еще есть последняя ночь, и никто не сможет отобрать ее…
Их тела сплелись в единое целое. Будто разбуженная буйством природы за окном, их страсть вспыхнула с такой же неистовой силой.
Когда первые сполохи занимающегося утра заглянули в окно комнаты, она, не стесняясь своей наготы, подошла к двери, ведущей на веранду, и распахнула ее. Гроза, ярившаяся всю ночь, прекратилась, лишь глухие стоны грома еще доносились откуда-то из сельвы да капли, падающие с крыши веранды, отбивали монотонный печальный ритм.
– Ты любишь меня? – спросил он.
Она рухнула на кровать и покачала головой:
– Таких, как ты, не любят. К счастью или к несчастью моему, в таких сгорают… Да только все равно ведь ты меня не позовешь. У тебя война – твоя любимая, вместо женщины. «Наши жены – пушки заряжены!» Так? Ты, небось, лежишь со мной, а сам думаешь: «Навязалась на мою шею!» Молчи, молчи, знаю, что не права. И права в то же время! – Она смотрела на него огромными глазами, из которых уже готовы были брызнуть слезы. – И не зови, не надо, набиваться не буду. Ведь мне же, как каждой бабе, дом нужен, семья, дети. Так что моя дорожка определена.
– Что значит определена? – глухо спросил он, может быть, впервые в жизни не зная, что делать, что сказать.
От беззвучных рыданий вздрогнули ее плечи, и она совсем тихо сказала:
– Я же замужем. Он служит у Олега Александровича Ладыченко. «Сам я, конечно, в войне не участвовал, но был ранен…» – вспомнил вдруг Ратников слова незабвенного капитана Бардака, который, гоняя его в учебке, учил еще и другой мудрости: «Если баба замужем – отвали».
И пока он мучился и приходил в себя от услышанного, не зная, что должен сказать, Рита вдруг склонилась над ним и, глядя прямо в глаза, сказала:
– Что бы ни случилось с нами, помни – мы с тобой одной крови. Одной – помни!
Две черные «Волги» к подъезду седьмого корпуса санатория «Барвиха» подкатили почти одновременно.
– Рад встрече, Николай Степанович, рад! – поприветствовал генерал Ладыченко вышедшего из автомобиля пожилого человека с седыми волосами, постриженными ежиком, в очках, за золотой оправой которых прятались не по возрасту молодые, отливающие стальным блеском глаза. – Вижу, вы не один… И надолго пожаловали?