Размер шрифта
-
+

Верность слову - стр. 2

– Ой, ребята! Так вы из Архангельска? – всплеснув руками, весело спросила Зина.

– Из Архангельска – мой «знаменитый» друг, а мы – «пскопские»! – Павел вновь приподнялся и театрально поклонился девушке.

– Да брось ты, Пашка, дурака валять! – сказал я. – Чего петь-то будем?

– Народный согласен! – чумным голосом заорал Пашка и, узрев, что я стал сердиться, взял аккорд: – «Чёрные косы!»

Я любил петь и поэтому, не споря с ним, начал:

                                Чёрные косы имела
                                В них чёрные ленты вплела,
                                Милого крепко любила,
                                За что и в могилу сошла.
                                Он был из семьи коммунаров,
                                Она же – кулацкая дочь,
                                И как же сошлась эта пара,
                                То знает весенняя ночь.

Два часа пролетели незаметно, и мы нехотя вернулись на станцию. Ещё через пару часов погрузились в теплушки, и с девятого декабря в ночь на десятое я распростился с милым Севером, стоя в дверях шестнадцатитонного грузового вагона.

Мимо меня уходила в даль знакомая до мелочей привычная жизнь, а за моей спиной в сутолоке людей связного штаба, спешивших закончить последние работы по обустройству, начиналась жизнь – новая, неведомая, с очень часто меняющейся обстановкой.

Северный ветер в последний раз обдул моё лицо, бросив в него горсть колючего снега, а северные звёзды в сужающийся створ закрывающейся двери подбадривающе мерцнули: «Держись, Димка!» И началась жизнь на колёсах.


– Дмитрий Михайлович! Дмитрий Михайлович!

Он открыл глаза. Рядом с ним, тряся его за плечо, стоял дежурный врач и девушка-регистраторша.

– Пойдёмте, я провожу вас в душевую, а затем в палату, – сказал врач.

– Да я сегодня уже принимал душ.

– Всё равно. У нас так положено, что все больные обязаны принять душ и переодеться в наше бельё.

«Ну вот, уже и больной!» – невесело подумал он. Потом встал и, подхватив свою сумку с вещами, пошёл за доктором. Через полчаса он был одет в больничную пижаму и помещён в четырёхместную палату, где спал всего один сосед.

«Утром познакомлюсь», – подумал Дмитрий Михайлович. «Утро вечера мудренее, – откуда-то пришло на ум, и он закончил эту пословицу многим людям неизвестными словами: – Кобыла мерина удалее!»

Лёг на кровать. Спать не хотелось. Наплывали воспоминания полувековой давности.


Город Вологда! Затем суточное болтание по Московской окружной железной дороге. Реутов – пригород Москвы. И опять неизвестно сколь длительное стояние.

Страница 2