Размер шрифта
-
+
Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972 - стр. 278
Язык Венеции, как рокот голубиный,
Тех смирных голубей, чей легкий трепет мил
Плечу туриста… Я и каждый их кормил
На знойной площади у Марковых подножий,
Где, виден издали, исконный Вены враг,
На мачте треплется красно-зеленый флаг
Турина юного над ветхим градом дожей…
К сторожу церкви Сан-Джорджо Дэи Скьявони
Еще ты жив ли, мой единственный приятель
В Венеции? Ужель роковая война
Тебя оторвала от твоего окна,
Не для того, чтобы пополнить, – мой создатель! —
Смелых колонн ряды, что альпийскую грудь
Дробят, предведены седовласым Кадорной, —
Ты был уж слишком стар, – но смерть могла спугнуть
Тебя, и, может быть, уже на лодке черной
По лагуне твой прах увезли в тишину
Морского кладбища твои внучата, дети
И семейные все… Я помню: в ту весну
Я любил посмотреть, как ты рыбачьи сети
Сшиваешь сморщенной и узлистой рукой,
По подоконнику протягивая ногу,
Которую томят ревматизмы в пустой,
Но славной церкви. Здесь уже не служат богу
Давно… Алый шарф повязав, одиноко
Небритый здесь сидишь… Ты рассказывал мне,
Как жил художник тут из России далекой,
Что чай обильно пил, что только по весне
Уехал, что с тобой распростился как с другом…
Я в болтовне твоей всего не понимал,
Но полнилась душа блаженнейшим недугом…
Сан-Джорджо! Милый храм, и уютен, и мал,
Полутемный, блестит вековой позолотой…
Карпаччо на стенах прилежною работою
По фризу нам явил простодушный рассказ:
Там братья прах несут почившего в восторге,
А там, копьем разя, проносится Георгий
На фоне города в передвечерний час.
Венецианская дева
С. С. Заяицкому
Я знаю: позы ты не принял иезуитской,
С негодованьем ты не станешь отвергать
Нестрогие стихи, мой милый Заяицкий,
Где только памяти хочу я помогать…
Ты помнишь милых дев Венеции любезной?
Ах, лунным вечером иль лучше ночью звездной,
Невольно юношу таинственно влечет
Под арку темную гигантовых ворот,
Где извивается шумливо Мерчериа.
В ней движется толпа, а в окнах кисти бус,
Мозаик пестрота пленяют чуждый вкус,
Со львом апостольским тисненья дорогие
И слава поздняя муранского стекла…
А там стоит она, таясь из‐за угла,
Мещанка по лицу, по стану королева,
Венецианская пленительная дева,
Которая меж нас своей добычи ждет…
Иль страстью на тебя уста их не дышали?
Ты помнишь беглый взгляд и траур длинной шали,
И в переулок вдруг нежданный поворот,
И смех заманчивый, и низкий тэмбр альта, —
И здесь у Сан-Дзулиан иль около Риальто
Идет к ней юноша и предлагает сесть
В немую гондолу, чтоб вместе ночь провесть.
Вот отданы пути случайной Ариадне…
Нет города нежней, но нет и беспощадней
Венеции! Ее причудливая сеть,
Где триста мостиков не устают висеть
Страница 278