Венецианское завещание - стр. 34

Были среди пассажиров и такие, кто с аристократическим высокомерием взирал на всю эту возню. В их спокойствии угадывалась неспешность, которая сопутствует твердому финансовому положению.

В нескольких шагах от Дайнеки, повернувшись к ней спиной, стояла молодая женщина. Элегантное, золотистого цвета норковое манто, светло-голубые брюки, длинные, ниже плеч, каштановые волосы. У ее ног примостился кожаный саквояж, очевидно, изготовленный на заказ. Он был украшен натуральным леопардовым мехом и вычурным золотым вензелем, сродни королевскому. Саквояж казался небольшим, женщина не везла с собой много тряпок.

«Там купит», – подумала Дайнека и посмотрела на свою сумку. Несмотря на то что вещей было немного по сравнению с изысканным саквояжем, она выглядела вульгарной или, по меньшей мере, «излишне упитанной».

Женщина повернула голову и, встретившись глазами с Дайнекой, тут же отошла в сторону.

На участке досмотра Дайнеке предложили пройти в отдельную комнату. Это не входило в ее планы, но отказаться от подобного предложения она не могла. Вслед за ней несли ее сумку.

Дайнека обратила внимание на то, что особенно тщательно таможенник перебирал бумаги и документы. Затем женщина в униформе обшарила каждый сантиметр ее одежды и тела, не позабыв заглянуть в самые интимные места. Дайнека уже ничему не удивлялась и покорно вставала, садилась, раздевалась, поворачивалась и одевалась.

У нее ничего не нашли. Сумма наличных денег соответствовала задекларированной.

– Теперь я могу идти? – спросила она.

Извинившись, ее отпустили.

– Вы не знаете, какие духи больше идут блондинкам? – женщина спрашивала низким голосом, наклонив голову и явно тушуясь. Неловкая и растерянная, она сильно выделялась из толпы ухоженных дам, стоявших у стеклянных прилавков с пробниками духов.

– Н-не зна-а-ю… – сказала Дайнека.

Невысокого роста, худая и бесцветная особа лет тридцати пяти производила впечатление случайно оказавшейся здесь, в зоне беспошлинной торговли Шереметьева-2.

Коротко стриженные, обожженные «химией» волосы выдавали провинциалку. Она все больше вжималась в свою потертую курточку, чувствуя собственную неуместность и чужеродность.

– Можете спросить у той девушки, – указала Дайнека на продавщицу косметики.

Женщина отшатнулась и пошла прочь, так и не решившись вступить в партию «Продвинутых Пользовательниц Парфюма».

Дайнека нашла свободное место. Рядом сидела монашенка, одетая в черную кацавейку, длинную до пят юбку и черный платок. По другую сторону устроился неопределенного возраста мужчина в церковном клобуке и длинной рясе, из-под которой торчали потрепанные брюки и дешевые туфли.