Веллоэнс. Книга первая: Восхождение - стр. 4

парнишка принялся сбивчиво объяснять:

– Он сам виноват. Украл медяки из школьной шкатулки. А нас потом всех

застегают. Крот на смотре и узрел, как Тайрин крался сзаду дома с мешком. Подлец

его ударил.

Парень покраснел – видно удар пришелся по весьма чувствительному месту:

–Крот сказал всё нам. Мы его нашли. Он прятался на сеновале. Надо наказать, чтобы не лез больше.

– Вы его и так прилично наказали. Хватит.

Авенир потеснил толпу, помог тощему встать:

– Значит, школа. И учителей хватает?

– Остались только Старый Дон и Каст Генри. Еще староста учит.

– Ясно, тут и староста есть. Проводишь меня к нему. А вы верните деньги в

школу. Уразумели?

Детвора закивала. Авенир с вором-неудачником зашагали к старостату. Волхв

мельком присматривался. Многие дома покосились, заборов не было. У редкой

избы суетился пёс, люди оглядывались на чужака с опаской, женщины закрыв

лицо, скрывались в домах. Попытался подойти пьяный мужик, но запутался в

собственных ногах, плюхнулся в корыто помоев.

«Кого-то они напоминают» – парень напряг извилины. – «Дети одинаково

одеты, женщины прячутся. Хотя, как же ещё? Во всех поселениях традиции сходны

и чтутся веками».

Старостат – высокий и красивый дом в два яруса был, пожалуй, единственным

сооружением не из дерева. Стены выкрашены синим, в окнах переливается мутное

кварцевое стекло. Казалось, что когда разруха гуляла по деревне, то обошла здание

стороной. На заборе крепилась табличка с восьмиугольником – символом

Гроумита. Авенир с Тайрином с усилием отворили тугую крепко прилаженную к

забору калитку.

Староста Роуэльд плюхнулся в уютное широкое кресло и подумал о том, что

ему хотелось бы сейчас жареных грибов и свежего сливового соку. В дыхании

давно появился сладковато-кислый привкус – больной желудок вкупе с возрастом

заявляли о себе часто и громчо. В свои семьдесят два староста выглядел на все

девяносто – сказалось неспокойное прошлое. Да, почти никто из соратников не

дожил до этого времени – а как бы хотелось пропустить чарку-другую, вспомнить

удалые года, когда чувства были острее, а жизнь текла стремительно …

Дремы прервал решительный стук в дверь.

Старик вздрогнул.

«Эх, и кого принесло в такую рань? Неужто опять какого-то мужика, с вечера

напившегося льняного самогону, замучила совесть и он приполз жаловаться на

несчастное житие?»

Снова раздался стук.

Роуэльд кряхтя, переваливаясь с боку на бок, проковылял к двери, открыл

смотровое. На пороге стояли здешний постреленок и молодой незнакомец в

странном одеянии.

– Кто ж это пожаловал ко мне в гости?

– Впустите, голова. К вам тута человек пришел. Про школу спрашивал.