Великое заклятие - стр. 8
Замерзшее озеро тоже осталось неразгаданным: демоны подо льдом не живут.
И почему королева оказалась в лесу без охраны, всего с четырьмя людьми? Где же король с его войском? Где королевская гвардия?
«Изгони эти видения из своих мыслей, – сказала себе Ульменета. – Они лживы – возможно, ты недостаточно хорошо подготовилась».
Аксиана застонала во сне, и Ульменета, подойдя к ней, прошептала:
– Спи, радость моя. Все хорошо.
Но про себя она знала, что не все хорошо. Ее видения, вызванные лорассием, безусловно загадочны и, возможно, символичны – но не лживы.
Кто же эти четверо? Она вызвала в памяти их лица. Один из них черен лицом, но глаза у него голубые, другой огромен и лыс, с белыми висячими усами, третий молод и красив, у четвертого в руках лук. Ульменета вспомнила белую ворону, и ее пробрала дрожь.
Это по крайней мере в толковании не нуждается: белая ворона означает смерть.
Кебра-лучник опустил золотую монету в ладонь взбешенного трактирщика, и гнев толстяка сразу утих. Ничто в мире не согревает так, как золото, когда оно прикасается к коже. Злость по поводу поломанной мебели и нанесенных заведению убытков перешла в легкое раздражение, и трактирщик посмотрел снизу вверх на лучника, оглядывающего картину побоища. Илбрен хорошо изучил человеческую натуру и оценивал людей быстро и верно, но дружба Кебры и Зубра оставалась для него загадкой. Лучник – человек воздержанный, всегда опрятно одетый и чисто умытый. Говорит он тихо, учтиво и при этом умудряется оставлять вокруг себя свободное пространство – не любит, видно, тесного соседства с другими. А Зубр – дубина неотесанная, ничего, кроме презрения, не заслуживает. Такие всегда выпивают на две кружки пива больше, чем способны вместить, и впадают в буйство. Трактирщики таких гостей страсть как не любят. Есть, правда, у Зубра одно достоинство: на пути к двум лишним кружкам он способен выпить все, что имеется в таверне, и это, конечно, приносит неплохой доход. Но любопытно, как Кебра терпит такого субъекта в качестве друга?
– И все это он натворил? – покачал головой лучник. Два длинных стола перевернуты, на усыпанном опилками полу валяются обломки стульев, окно выбито – в свинцовом переплете до сих пор торчат осколки стекла. Под окном лежит без чувств вентрийский офицер, еще двое пострадавших, простые солдаты, сидят у дверей. У одного хлещет кровь из рассеченной щеки, другой держится за обвязанную голову.
– Все это и еще больше. Черепки от посуды мы вымели, два чугуна покорежены, в дело больше не годятся.
– Что ж, хотя бы убитых нет, – мрачно отметил Кебра, – и на том спасибо.