Великое расширение - стр. 42
– Пойдем. – Дядя подтолкнул А Бооня в плечо.
А Боонь потянул за собой Сыок Мэй. Время для рыбалки неподходящее – полдень, тени совсем коротенькие, от духоты трудно дышать, но собравшиеся шли к берегу по тропинке между деревьями. Миновав мангровые заросли, которые в лучах слепящего солнца казались голыми, они спустились на сухой горячий песок. Словно удивительная похоронная процессия, в которой лодка, которую несли Па и Хиа, представляла собой гроб, а остальные играли роль скорбящих.
Когда они спустились на берег, А Боонь увидел еще три лодки. Рядом ждали рыбаки из соседних кампонгов, китайских и малайских. А Боонь видел их на рынке и на гонках колеков[21]. Они кивнули Па, Хиа и Дяде, однако внимание их было приковано к А Бооню, оно облаком окутывало пространство вокруг мальчика и повисало у него над головой.
А Боонь понял, зачем все это. В груди закололо – от чувства собственной значимости или от страха, он точно не знал. Выпустив руку Сыок Мэй, он бросился к Па и Хиа и ухватился за борт лодки. Гладкое теплое дерево на ощупь напоминало человеческую кожу, успокаивало своей твердостью. А Боонь помог спустить лодку на воду. Он вспомнил времена, когда волны, разбиваясь о голые икры, заставляли его выскакивать на берег. Кто был тот мальчик? А этот, сейчас, – он кто?
Наконец Па повернулся к А Бооню.
– Мы пойдем к островам, – сказал он, – ладно?
При упоминании островов толпа оживилась. А Боонь кивнул. Он понимал, что молчание последних месяцев нарушено. Высматривая недоверие или издевку, он всматривался в лица мужчин, но заметил лишь волнение, что-то вроде благоговейного страха.
Мужчины уже расселись по лодкам, когда вперед выступила Сор Хун. Хоть ей и исполнилось почти шестьдесят, она выглядела совсем не такой изможденной, как большинство вечно усталых, обожженных солнцем женщин кампонга. Под кожей не выпирали кости, в волосах не было проплешин. Судя по виду этой дородной женщины, жизнь ее протекала беззаботно, хотя на самом деле это было не так. А Боонь смотрел на ее полные, словно налитые руки и успокаивался. Сор Хун протянула руку к Па.
– Я с вами, – заявила она, – хочу посмотреть.
Мужчины загомонили громче, переглядывались, посматривали на Гим Хуата, ее мужа с бельмом на глазу, который стоял тут же, опершись на трость. Его дни как рыбака были сочтены. Все ждали, когда он скажет жене, что никуда та не пойдет. Однако Гим Хуат кивнул.
– Сор Хун увидит все вместо меня, – сказал он, обращаясь к Па.
Голос его звучал предостерегающе, а взгляд будто бы говорил: не отказывай мне. После долгого молчания Па кивнул. Мужчины заворчали, но возражать никто не стал. Сор Хун подвернула штанины самфу и вошла в воду, где Па помог ей забраться в лодку.