Великое расширение - стр. 22
Отец посмотрел на мальчика. Желтые глаза были в сеточке красных прожилок, опухший нос блестел.
– А Хуат этого не боится, верно? А Хуат любит папу, он хороший сын и будет ему помогать.
Па помнил внезапный прилив ненависти, руки стали горячими, кожу закололо, словно он слишком долго пробыл на солнце.
– Я буду помогать Ма, а до тебя мне никакого дела нет, – спокойно проговорил он.
Обычно отец наказывал его тростиной, но в ту ночь он слишком торопился и искать ее не стал. Правый глаз у Па не открывался еще несколько недель.
Счастливой отцовской звездой он не стал. Положение в семье ухудшалось, деньги появлялись все реже, а однажды ночью отец не вернулся домой. На следующее утро его тело нашли на берегу. Он лежал ничком, возле головы по воде расплылись ошметки рвоты. Он пьяный возвращался с игры и завернул на берег. Там, похоже, споткнулся и упал в воду, а подняться уже не сумел, захлебнулся, хотя вода там была высотой дюйма два, не больше.
Отгоревав положенный срок, домочадцы сняли приколотые к рукавам квадратные лоскутки белой ткани и зажили дальше. Они отмыли дом и собрали в кучу отцовскую одежду: изношенные майки, вытертые шорты цвета хаки, несколько пар посеревшего исподнего. Па помнил, как ничтожно и печально выглядела эта одежда. Так, значит, вот каков итог? Вот что остается от жизни – ветхая рубаха да щербатая чашка? Одежда напоминала старую, сброшенную змеиную кожу, вот только отец ушел навсегда, так и не нарастив новую.
Если не считать этой грусти, то после смерти главы семьи жизнь их пошла на лад. Закончились пьяные ночи, когда отец, проигравшись в каком-нибудь притоне, вымещал свой гнев на ближних, закончились лихорадочные поиски коробки из-под печенья, когда мать забывала, куда ее перепрятала, и думала, что муж добрался до денег, закончились нагоняи, крики, непредсказуемые вспышки гнева.
Вскоре старшая сестра Па вышла замуж, и ее муж стал брать Па с собой в море. Первую рыбалку мальчик запомнил навсегда. Тогда моторки были редкостью, лодка – старого малайского типа, искусной постройки, с узким корпусом, без форштевня, с одним-единственным парусом, которым шурин управлял с удивительным проворством. Па словно зачарованный смотрел, как парус подхватывает переменчивый ветер и превращает его в мощную движущую силу, на внезапные всплески полотнища, на то, как за несколько секунд оно наливается упругостью. Мальчик не испытывал большего счастья, чем в те минуты, когда ветер набирал силу, волны крепли, а лодка гигантской летающей рыбой прорезала переливающуюся поверхность моря. Спустя годы, выплатив отцовские долги и купив собственную моторку, он порой ловил себя на том, что по-прежнему вспоминает ту старую лодку. Но времена изменились. Теперь все китайские рыбаки обзавелись моторками, глупо было бы покупать парусную лодку в угоду своим сантиментам.