Великие тайны русского престола - стр. 71
Правда, есть и другая версия, согласно которой на похоронах Елены плакали два человека: великий князь Иван Васильевич и князь Иван Оболенский. Но если царевич плакал о матери, то Овична мог оплакивать и себя самого. Зная, с кем он имеет дело, понимал: недолго ходить ему по этой земле…
И плакал он не зря. Спустя всего восемь дней после похорон Елены Шуйские бросили князя в тюрьму, где он уже через месяц отдал богу душу «от недостатка в пище и тяжести оков». Его сестру, няньку малолетнего Ивана, Аграфену Челяднину, отправили в Каргополь, где постригли в монахини.
Как воспитывали царя
В 1545 году Ивану исполнилось 15 лет – пора совершеннолетия в жизни людей XVI столетия. В этом возрасте дворянские дети поступали «новиками» на военную службу, а дети знати получали низшие придворные должности. И именно с этого возраста должно было начаться самостоятельное правление будущего царя.
Однако Василий III напрасно возлагал надежды на то, что назначенные им опекуны ознакомят великого князя с основами государственного управления и подготовят к самостоятельному княжению.
Приучить испорченного и необузданного юнца к систематическим занятиям было просто невозможно, тем более что, несмотря на раннее физическое развитие, он оставался крайне инфантильным. Опекуны сошли со сцены, не исполнив порученного им дела.
А теперь давайте посмотрим, что представлял собой Иван к этому времени. После кончины Елены Васильевны жизнь царского двора проходила в борениях и интригах, в арестах и заговорах, в казнях и опалах.
«Остались мы с почившим в бозе братом Георгием круглыми сиротами, – писал он Андрею Курбскому, – никто нам не помогал; оставалась нам надежда только на Бога, и на Пречистую Богородицу, и на всех святых молитвы, и на благословение родителей наших.
Было мне в это время восемь лет; и так подданные наши достигли осуществления своих желаний – получили царство без правителя, об нас же, государях своих, никакой заботы сердечной не проявили, сами же ринулись к богатству и славе и перессорились при этом друг с другом. И чего только они не натворили!
Сколько бояр наших, и доброжелателей нашего отца, и воевод перебили! Дворы, и села, и имущества наших дядей взяли себе и водворились в них. И сокровища матери перенесли в Большую казну, при этом неистово пиная ногами и тыча в них палками, а остальное разделили.
Нас же с единородным братом моим, в бозе почившим Георгием, начали воспитывать как чужеземцев или последних бедняков.
Тогда натерпелись мы лишений и в одежде и в пище. Ни в чем нам воли не было, но все делали не по своей воле и не так, как обычно поступают дети.