Великие русские полководцы - стр. 81
В Тульчине, на месте своей дислокации, Суворов оставил все так, как было при Екатерине. Он не ввел в действие новых уставов Павла и продолжал обучать войска по своей системе. Вопреки формальному приказанию императора Суворов не распустил свой штаб, вышел с предложением об изменении дислокации подчиненных войск, что, по новому уставу, было за пределами его компетенции. Он по-прежнему увольнял в отпуска, посылал за курьерами офицеров. Приближенные понимали, что рано или поздно подобное самовольство навлечет на полководца немилость императора, поэтому настойчиво советовали Суворову подать прошение об отставке. И 11 января 1797 г. он пишет такое прошение. Однако ответ Павла сух, краток и категоричен: «Обязанности службы препятствуют с оной отлучаться».
Поведение Суворова, резко выделявшее его на общем фоне безусловного раболепства, не могло остаться незамеченным. И Павел вскоре убедился в том, что проступки фельдмаршала являются не следствием небрежности или недосмотра, а протестом против новых порядков. Это убеждение укреплялось у него с каждым новым сообщением из Тульчина. 2 и 12 января последовали два высочайших рескрипта, послужившие предостережением полководцу, а уже 15 января – высочайший выговор Суворову по армии, вслед за ним второй. Суворов послал вторичную просьбу об отпуске. По своему обыкновению Суворов отправил также донесение императору, краткое и своеобразное, которое было возвращено обратно. А спустя несколько часов к Суворову прибыл гонец с предписанием немедленно выехать в Петербург. В ответ Суворов 3 февраля послал прошение об отставке. Но прежде, чем оно достигло столицы, 6 февраля на разводе был отдан приказ: «Фельдмаршал граф Суворов… так как войны нет и ему делать нечего, за подобный отзыв отставляется от службы».
В конце марта пришло разрешение на выезд, и Суворов отбыл в Кобрин в сопровождении 18 офицеров разных чинов, подавших вместе с ним в отставку. Суворов предполагал привлечь их к управлению обширным Кобринским имением. Но не успели приехавшие осмотреться в Кобрине, как 22 апреля вечером прибыл коллежский асессор Николев с именным высочайшим повелением: графа Суворова немедленно перевезти в его боровичские деревни и «препоручить там городничему Вындомскому, а в случае надобности требовать помощи от всякого начальства».
Офицеры, приехавшие с Суворовым, были арестованы. Павел принял на веру придворные сплетни о том, что действия фельдмаршала были больше чем неповиновением или попыткой протеста. Да и опала Суворова не ограничивалась простой ссылкой (5 мая 1797 г. он был доставлен в Кончанское). Высочайшей властью был дан ход всем искам, денежным претензиям и жалобам в отношении Суворова. Недоброжелатели решили не упустить случая и воспользовались гневом императора на полководца. На Кобринское имение был тут же наложен секвестр. Прекращенное уже дело Вронского (было связано с интендантскими махинациями во время разгрома польско-литовских инсургентов) было возбуждено вторично. Не в меру усердные судьи на этот раз признали Суворова виновным и приговорили его к уплате штрафа в размере 60 000 рублей. Однако нелепость обвинения была столь очевидной, что сам Павел 17 марта приказал «дело сие оставить».