Великая война без ретуши. Записки корпусного врача - стр. 46
Дела Рузского несколько было оплошали, и на выручку ему даны два корпуса нашей армии: 5-й и 17-й; наша армия понемногу разделяется по другим армиям; останется в конце концов, как говорят шутники, один квартет в Холме: Плеве, Зуев, Федяй и Добрышин (к[ото] рых всех надо на одной осине повесить). Не ожидал я сегодня услышать открытую правдивую критику по адресу наших преступников – Зуева и Федяя – со стороны капитана Смирнова, подтвердившего лишь то, о чем я говорил раньше – вся стратегия у них была возложена на Богословского, слушали они голоса всякого фендрика, своего царя в голове не имели. Федяя, говорят, также предают суду, как и Добрышина. «Пердяй», как передают очевидцы, нисколько не унывает и, сидя в Холме, трижды жрет обеды и столько же – завтраки и ужины; живет с комфортом, в жертву к[ото] рому раньше приносил все вверенное ему дело; останавливались не там, где требовали обстоятельства, а там, где можно было бы пошире разместиться и получше полопать (у богатых панов, хотя они и были бы подозрительны в смысле шпионства).
Пропал без вести и исключен из списков приказом один мотоциклист из охотников.
Получил трогательное письмо – открытку от брата Сергея[147]. Завтра продолжаем победное наступление против поспешно удаляющихся австрийцев на Горай – Фрамполь. Щебрешин уже наш. Вечером прибыли два главных врача 11-го и 12-го полев[ых] госпиталей из Замостья; описывали все свои злоключения, как очутились впереди головного перев[язочного] пункта и попали в плен к австрийцам, к[ото] рые передали им на попечение 500 чел[овек] своих больных дизентерией; потеряно много обоза, лошадей; обращение австрийцев с медиц[инским] персоналом было корректное[148].
30 августа. Серенький денек. Часов в 8 утра тронулись на Горай, штабные в автомобиле, я с интендантом впереди обоза. Дорога гористая с «орлиными гнездами», с подъемами на высоту около ста шестидесяти футов над уровн[ем] моря. На выезде из Туробина – дивная статуя молящейся Мадонны, затем – отлично устроенное кладбище с изгородью из каменных столбов. Близки моему сердцу места вечного упокоения, так бы и жил бы всегда там. По дороге – кресты высокие с изображением распятия. В Янове идет бой; ожидается его очищение неприятелем, и наш корпус поворачивает фронт на юг почти на семьдесят градусов в тыл неприятелю; пойдет, вероятно, между Белгораем[149] и Томашовым. Нынешний день из штаба армии предписано нашему корпусу стоять на месте. К 4 час[ам] дня штаб армии приезжает в Замостье. Рассуждают, как-то они поступятся своим комфортом и удобствами, какие имели в