Великая Отечественная война в современной историографии - стр. 14

Подводя итоги, автор делает вывод, что «в 1941 г. Красная армия была страшно не готова к войне» (1, с. 260); проводившиеся в то время спешные мероприятия по ее перевооружению и реорганизации могли быть закончены не ранее лета 1942 г. Сталин, по мнению Гланца, хорошо это понимал, так что главной движущей силой его внешней и военной политики в 1939–1941 гг., особенно же в первой половине 1941 г., был прежде всего страх перед неминуемо надвигающейся германской агрессией. «Это понимание, – пишет автор, – создало ясный контекст для кажущихся иррациональными советских дипломатических и военных мероприятий с 1939 по лето 1941 г. И это также объясняло кажущуюся иррациональной реакцию Сталина и советского политического и военного руководства на предоставленные разведкой весной 1941 г. ясные указания на близость войны» (1, с. 260).

В следующей книге Гланца «Колосс возрожденный» рассматривается положение Красной армии в самый трудный, драматический период ее истории – 1941–1943 гг., первые 30 месяцев войны. По мнению автора, в западной и советской (российской) историографии нет исследований, в которых бы отображалась подлинная картина войны. Западные историки оказались не на высоте задачи потому, что основу их работ составляли прежде всего германские источники, которые грешат определенной схематичностью и неадекватным изображением противника, предвзятостью многих оценок войны. Тем не менее исследователи долгое время обращались в основном именно к этим источникам, в которых советско-германская война рисуется скорее как фон, на коем происходят куда более драматические операции, вроде боев при Эль-Аламейне, высадки в Нормандии и др. В результате складывается ошибочное впечатление, что фактически победу над нацистской Германией одержали западные союзники СССР (2, с. 612).

Частое обращение западных историков к немецким источникам во многом было обусловлено и недостатком научной информации о войне на английском языке, и очевидными изъянами советских (российских) исследований, связанными с идеологией, с «холодной войной» и ее издержками, с вторжением в научные исследования цензуры, что вело к сознательному замалчиванию, игнорированию многих событий войны, некоторых ее сражений. Автор утверждает, например, что до 40 сражений войны выпало из поля зрения советских историков (2, с. XVII). Использование такого рода литературы на Западе было чревато снижением читательского доверия к труду того западного исследователя, который бы отважился широко ее привлекать в своем анализе войны на советско-германском фронте.