Великая Отечественная война глазами очевидцев - стр. 7

И с этого началось уничтожение нашего батальона уже фундаментальное, без всякого боя. И нас перебросили по железной дороге на старую границу, которая была до 1939 года. Она была сильно укреплена. Вот мой городок тоже входил в укрепрайон. Там годами строили подземные бетонные сооружения, к ним подводили шоссе. В некоторых местах железную дорогу вели прямо под землю.

Так вот. Когда заключили договор 1939 года, мы пришли, а мы думали: вот дойдем до старой границы (потому что мы ждали, что основные силы подойдут, а их нет, мы не понимали что такое), а они, эти сооружения, пустые. Там не было ничего, никакого вооружения.

Я потом уже читал воспоминания очень авторитетного инженера, полковника Старинова, которого потом называли «диверсант номер один» (он описан Хемингуэем в книге «По ком звонит колокол», это тот подрывник, который там описан), и вот, мне пришлось с ним познакомиться, потому что нас там и подрывному делу учили.

И вот он описал, что был в панике, когда узнал, что Сталин велел демонтировать всю старую границу. Не только демонтировать, но и даже разгромить все партизанские базы, создаваемые накануне. Почему? Чтобы в случае чего, не отступали. А задача была взять Берлин, это понятно. И вот как это все получилось.

И когда мы подошли к этой старой границе, то получилось так: мы слышим, что канонада звучит южнее и левее нас, вглубь. А мы все-таки заняли оборону.

Я тогда был наивным, я не понимал, а где же германские пролетарии? Этот передовой отряд, где он? А вот они – из автоматов в нас стреляют. Мы не понимали, как так произошло быстро, что вдруг так случилось. А случилось точно так же, как у нас. Молодежь, ее как воспитывали два-три года, так она и стала. И мы такие же были.

И я все думал об этом. Но колхозники об этом не думали, потому что они были старше меня и умнее. Это я так, студент, думал. Я помню в ночь с 3-го на 4-ое июля мы столбы, по которым вьется хмель, такие, наклонные, спиливали и устраивали из них надолбы против танков. Нам говорили под каким углом, и мы их вкапывали. Этой ночью мы готовились к танковой немецкой атаке.

И вдруг я слышу, как с шоссе, издалека кричат:

– Любарские есть?

Ну, я Любарский, говорю:

– Есть!

Подхожу:

– Привет!

А это мой одноклассник. Сидит верхом на лошади, сзади прицеплено орудие. Я говорю:

– Яшка, ты что?

– А вот, я в артиллерии. А знаешь, кто у нас командир?

Я говорю:

– Кто?

– Директор еврейской школы, Волошин. Вон он, впереди.

И тут меня сразу позвали.

Мы там долго вели оборону, и мы потом только узнали, что немцы южнее уже на сотни километров продвинулись и подошли к самому Киеву. Мы не понимали, что происходит. Там была разгромлена наша 6-ая армия, а мы входили в 5-ую. Вот так все это происходило. Я не буду рассказывать подробности, потому что оказалось, что, когда мы с этого места отступили, нас посадили на автомобили, ЗИСы а половина уже была новых у нас, в батальоне. И было уже не восемьсот человек.