Век распутства - стр. 42

Мадам Помпадур могла больше не опасаться соперницы в лице мадам Поплиньер, ставшей посмешищем всего Парижа…

В супружеской измене Людовик XV видел возможность самоутвердиться и забыть на время, что он родился королем.

Ж. и Э. Гонкур

В одно прекрасное утро 1749 года в рабочий кабинет короля с докладом вошел морской министр Морепас. Понимая, какую опасность для государства представляют чрезмерные траты мадам Помпадур, он решил доказать Людовику XV, к чему может привести потакание капризам его любовницы.

– Ваше Величество, флоту не хватает денег. У нас почти нет кораблей, снаряжение обветшало, а в портах – запустение. У меня сжимается сердце, когда я вижу, что воздвигают театры и танцевальные залы, когда необходимо выделить средства для строительства новых кораблей в столь сложное и опасное время.

Этот намек на любимые развлечения мадам Помпадур несколько смутил короля, но он ничего не сказал в ответ. Ободренный молчанием Людовика XV, Морепас хотел было продолжать свой доклад, когда внезапно в кабинет ворвалась разгневанная маркиза, которая, как обычно, подслушивала за дверью.

– Господин Морепас, – сухо сказала мадам Помпадур, – вы докучаете королю пустой болтовней. Считайте аудиенцию законченной, прощайте! – и указала ему на дверь.

Униженный в присутствии короля, министр вышел, а Людовик XV даже не сделал попытки удержать его.

В очередной раз мадам Помпадур одержала победу над своими недоброжелателями, действуя напролом и без всяких ухищрений. Несколько дней спустя, когда министр вновь находился с докладом у короля, она повела себя с такой же бесцеремонностью и бестактностью, потребовав отмены королевского указа об аресте одного дворянина:

– Он из числа наших друзей. Я хочу, чтобы его освободили.

И, повернувшись к Морепасу, приказала ему немедленно освободить заключенного.

– Необходим указ Его Величества! – ответил министр и в замешательстве посмотрел на Людовика XV.

– Делайте, что хочет мадам! – ответил сухо монарх.

Удрученный тем, что эта женщина полностью подчинила короля своей воле, Морепас потерял всякую осторожность. На следующий день, садясь за обеденный стол, фаворитка обнаружила под салфеткой листок бумаги с четверостишием, на первый взгляд совсем безобидного содержания:

Мадам Помпадур побледнела и чуть было не заплакала. Эпиграмма намекала на тщательно скрываемую болезнь фаворитки, поразившую ее, по словам Генриха Карре, «непосредственно в самый источник благополучия». Действительно, вот уже несколько месяцев, как она страдала грибковым заболеванием, причинявшим ей немало неудобств.