Ведьма полесская - стр. 27
Но особая тревога и необъяснимый страх витали под крышей хаты Петра Логинова – панского приказчика. Дурное предчувствие шептало, что именно в его дверь может постучаться беда или, в лучшем случае, большая неприятность.
– Чует сердце что-то недоброе, – тревожно, почти шёпотом, канючила Марфа, жена приказчика.
– А чего может статься? Дома все живы-здоровы. На службе у Семёна Игнатича тоже, кажись, всё ладно. Хоть и в отъезде пан Хилькевич, да все наказы исполняются, – придавая голосу уверенности, ответил Петро.
– Хоть бы Семён Игнатич скорей воротился. Сколько ж можно по охотам да по гостям мотаться? – тихо продолжала причитать Марфа.
– Это уж не твоего бабьего ума дело. Когда надо будет им, тогда и воротятся.
Неожиданно на дворе начал набирать силу поднявшийся ветер. Робкие вначале дуновения быстро перерастали в шквалистые порывы. Небо вмиг затянулось тучами, скрывшими своими чёрными крыльями звёзды и бледное лунное светило. Ветер всё крепчал, и вскоре за разукрашенными морозом окнами начало твориться что-то невообразимое.
Такая резкая и внезапная перемена в погоде ещё больше нагнала необъяснимого страха на людей. Тяжёлые завывания ветра, сменявшиеся то глухими стонами, то лихим посвистом не давали спокойно отойти ко сну ни старым ни малым. Прохудившиеся облака начали усердно осыпать землю снежными хлопьями. Подхватывая падающие снежинки, ветер долго кружил их в дьявольском хороводе, заметая дороги и забивая снегом все щели в селянских постройках.
Примерно в полночь всё буйство непогоды так же внезапно затихло. И опять над крышами селянских хат воцарилась тишина. Это была уже какая-то необыкновенная, звенящая тишина. Многие, так и не уснув, молча лежали с открытыми глазами. Боясь даже шепотом нарушить установившееся безмолвие, люди с тревогой гадали: «К чему бы это? Хоть бы не ввалилось какое лихо в нашу хату». И все как один мысленно просили Бога не покидать их в такую тревожную годину.
Вдруг нагнетённое напряжение в избе Петра, словно оглушительным громом разорвалось от тихого и осторожного стука в окошко. От неожиданности все, за исключением двоих всё же уснувших малолетних детей, вздрогнули.
У Марыльки – старшей дочки Петра – бешено забилось сердце. Марфа горестно охнула и ещё больше перепугалась от своего непроизвольно вырвавшегося вскрика. Сам же Петро лишь слегка вздрогнул. Хотя и старался он держаться спокойно, но в душе лавиной разрастался тревожный ком.
– Кого там черти принесли в такой час? – скрывая дрожь в голосе, недовольно проворчал он и, встав с полатей, медленно направился к единственному окошку, в котором вместо бычьих пузырей стояли кусочки стекла.