Вечное лето - стр. 37

Анжела Питерсон:

1) 

Вылезли прыщи.

2) 

Огромное лицо, как шар для боулинга

3) 

Широкие уши

И всякая такая фигня в этом стиле. Тогда становится понятым, почему он глядит на меня именно когда работает с блокнотом, а не в любое другое время. Если вдруг что сразу не вспоминает – дописывает, глядя воочию.

Интересно, что он собирается сделать с этим списком? Отдать мне по окончанию работы?

Однако, я понимаю, что это похоже на бред, потому решаю как можно ненавязчивее узнать, что там у него в блокноте, а главное, как это что-то связано со мной и тем, что он постоянно на меня таращиться, когда сидит с ним в руках.

В один из таких его самодельных перерывов ближе к вечеру я подхожу к нему:

– Что делаешь?

Он бросает на меня небрежный взгляд, но не отвечает. Вновь возвращается к блокноту.

Но когда я пытаюсь заглянуть, он его резко захлопывает, только подтверждая мои подозрения:

– Там что-то про меня, да? – тут же пылю я.

– С чего ты взяла? – хмыкает он.

– Ты постоянно пялишься на меня, когда сидишь с этой фигней в руках!

Неделя выдалась не лучшая, но я стараюсь держать себя в руках. Что, очевидно, у меня плохо получается, потому что на нас начинают оборачиваться.

– Рамос! – кричит куратор, заметив из-за меня, что тот прохлаждается на бордюре – какого черта? Бери метлу и мети.

Сантино недовольно сверкает на меня глазами, запихивает блокнот с карандашом в задний карман джинс и берет метлу, поднявшись. Однако, я не отстаю:

– Так что там? Пишешь про меня мерзости?

– Делать мне больше нехрен – отмахивается он, как от назойливой мухи.

– Тогда покажи.

– А что еще тебе показать?

– Может мне что показать? – включается один из его приятелей, дергая себя за ширинку.

Я закатываю глаза и возвращаюсь к своей метле. Пошел он к черту. И все они пусть идут к черту. Закончу этот день – и останется последний, после чего я этих идиотов больше никогда не увижу.