Вдыхая тень зверя - стр. 36
Руднев посмотрел на него зло и презрительно.
– Во-первых, гражданин пролетарский сыщик, убийцей меня может признать только суд, – проговорил он таким тоном, что Котов поперхнулся, Маркизов потупился, а Савушкин сделал отчаянный предупреждающий жест. – Во-вторых, ваш долг поймать настоящего убийцу, а не сводить классовые счёты. И, в-третьих, вы про презумпцию невиновности что-нибудь слышали?.. Нет?.. Я так и думал! Позвольте же вам объяснить. Это такой принцип, который и в ваших советских законах имеется. В соответствии с ним подозреваемого в преступлении можно признать виновным только в том случае, если тому есть веские и неопровержимые доказательства. Это значит, что даже если вы целиком и полностью уверены в том, что я убийца, вам это ещё нужно доказать с помощью улик и свидетельских показаний. Только вот они докажут, что я ни при чём, а убийца вами бездарно упущен. Ясно вам?
Котов побагровел.
– Да я тебя!.. Контра!.. Гнида старорежимная!
Семён Гаврилович кинулся на задержанного, но Савушкин успел его перехватить.
– Прекратить! – взвизгнул не на шутку перепуганный Маркизов. – Товарищ Котов, держите себя в руках! Рукоприкладство в отношении задержанных – непролетарский метод! А вы, Руднев, имейте в виду, что ваши провокационные высказывания я зафиксирую в протоколе. Уведите задержанного в камеру!
Дмитрия Николаевича препроводили в одну из тех камер, где когда-то, кажется, совсем в другой жизни, ему случалось самому беседовать с задержанными.
Вытянувшись на грубых деревянных нарах, бывший внештатный консультант, бывший граф, бывший модный художник, бывший… Чёрт возьми! Да что там у него осталось, к чему не следовало прикреплять эту унизительную и траурную приставку «бывший» ?!… А, ну конечно! … Нынешний подозреваемый в убийстве закрыл глаза и почувствовал неизъяснимое облегчение от того, что он один, и никто более не мучает его идиотскими вопросами, нелепыми обвинениями и бессмысленными предупреждениями.
«Надо же было так влипнуть!» – лениво шевельнулось в голове Дмитрия Николаевича, но никакого продолжения мысль эта не получила, а лишь распалась на мрачные и отвратительные образы: барахтающаяся в патоке муха, липкие окровавленные руки, душный тяжёлый саван, накрывающий его с головой…
– Дмитрий Николаевич!.. Дмитрий Николаевич, просыпайтесь!
Руднев открыл глаза и резко сел, не в силах сразу сообразить, где находится.
– Дмитрий Николаевич, это я…
На краешке нар сидел Савушкин и тормошил его за плечо.
Руднев тряхнул головой и наконец окончательно пришёл в себя.
– Да… Что?… Есть новости? – хрипловатым спросонок голосом спросил он.