Вавилонские книги. Книга 3. Король отверженных - стр. 46
Потребовалось больше часа, чтобы убрать беспорядок, который люди генерала устроили в его номере, затем он стер с запястий остатки побелки, выбрил щеки так, что они порозовели, смазал маслом волосы и надел последний нетронутый сюртук. Сенлин складывал в бумажник все до последней мины, выданные Сфинксом, и убеждал себя, что не совершает ошибку. Тот факт, что герцог ответил на письмо, сам по себе был многообещающим. Его план неплох. Теоретически.
Когда Сенлин вышел из теплого, светящегося фойе «Бон Ройяла», его удивил густой туман, окутавший город. Туман превратил сверкающую монету пелфийского солнца в оранжевое пятно. Город, как сообщил ему мистер Сталл, всегда медленно высыхал после регулярных купаний. Туман провисит целый день.
Услышав знакомый шорох над головой, Сенлин поднял взгляд и увидел ара на железном фонаре.
– Сожгла жаркое! – пронзительно закричала птица.
– Ах ты, глупая корова! – крикнул в ответ Сенлин.
Из дверей отеля выскочила ссорящаяся пара. Джентльмен на ходу засовывал руку в рукав сюртука. Дама все еще застегивала свой сшитый на заказ жакет, когда спутник схватил ее под локоть и попытался оттащить обратно в вестибюль.
– Я говорил это с нежностью, дорогая. Даже у котенка иногда воняет изо рта!
Она резко высвободилась из хватки, и он, спотыкаясь, отступил на несколько ступенек.
– Ну, раз уж мы так нежно критикуем друг друга, мистер Моррис, я вытаскивала из яблок червей побольше!
– Я вытаскивала из яблок червей побольше, мистер Моррис! Я вытаскивала червей побольше! – сообщил крупный попугай.
Он расправил крылья и заскользил над туманной площадью, повторяя на ходу эту фразу.
– О боже мой! – Джентльмен в ужасе прижал ладонь ко лбу. – Остановите эту птицу! Кто-нибудь, пристрелите его! Стреляйте в него! – закричал он, бросаясь вслед за исчезнувшим попугаем.
Надеясь, что Колизей не сдвинулся с места за ночь, Сенлин вошел в туман. Хотя белому городу завязали глаза, рот ему кляпом не заткнули. Туман звенел тысячью голосов, которые дробились, накладывались друг на друга и сливались в невнятный гул. Над этим гулом поднялся певучий зов мальчишки-газетчика:
– «Греза»! «Греза»! Прочтите об этом в «Грезе»! Военный корабль Сфинкса снова рыщет по небу! Сфинкс вернулся! В чем же его игра? «Греза»! «Греза»! Прочтите об этом в «Грезе»!
Сенлин улыбнулся. Эдит уже в пути. Новость его воодушевила и прибавила мужества. Ему не суждено долго оставаться без друзей в этом городе. Счастливая мысль оборвалась, когда он зацепился ботинком за что-то неподатливое и едва не упал. После чего по инерции пробежал несколько шагов рысцой, размахивая руками и пытаясь восстановить равновесие. Оглянувшись, желая посмотреть, обо что же он споткнулся, Сенлин обнаружил, что одна хрустальная «крышка люка» приподнялась на несколько дюймов над мостовой. Он заметил, что, в отличие от других кварцевых «циферблатов» на площади, этот диск не освещался. Он гадал, что бы это могло предвещать, и тут круглая пластина поднялась над булыжниками. Вслед за нею выдвигалась бронзовая колонна, похожая на гвоздь. Нет, не на гвоздь, подумал он, а на шуруп. Колонна вращалась, поднимаясь; вот она достигла колен Сенлина, его талии, плеч и, наконец, оказалась выше макушки. После этого «шуруп» перестал вращаться, и Сенлин оказался перед богато украшенной колонной, обхватом с бочку для вина. В углублениях резьбы черная смазка налипла на орнамент в виде завитков, напоминающих жилки листа.