Вассал и господин - стр. 11
– А, так это вы тот самый ловкач, что палил баб в Хоккенхайме? – Язвительно поинтересовался один из рыцарей, высокий молодой красавец в роскошном берете с дорогим пером.
Его вопрос был встречен остальными господами с интересом и весельем.
А кавалер расценил этот вопрос как вызов. Ну а как иначе, слово «ловкач» в устах этого господина носило смысл уничижительный, даже презрительный. Безусловно, это был вызов. Вот только кавалеру не было понятно, этот господин хочет его проверить или хочет драться. И то и другое было возможно, от этих господ всего можно было ожидать. И теперь этот человек с вызывающей улыбкой ждал от него ответа.
И остальные заметно посмеивались. Тоже ждали, пребывали в любопытстве. На их благородных лицах играли надменные улыбки, усмешки, светились высокомерие и интерес. Но Волков знал, что им ответить. Никогда, да благословен будь Господь, что научил его читать, никогда он не лез за словом в карман. Глазами он нашёл того, кто задал ему этот вопрос, сделал к нему шаг и спросил у него вкрадчиво:
– А не из тех ли вы господ, что мнят себя ведьмозаступниками?
– Что? – Не понял сразу сути вопроса молодой господин, только что считавший себя удачным шутником.
– Не из тех ли вы господ, что считают, что к ведьмам надобно проявлять милосердие?
Шутник молчал удивлённо, явно не ожидал он, что разговор так обернётся.
– А может, вы считаете, что Матери Церкви нужна реформация? – Повысил голос Волков, всё ещё сверля взглядом молодого рыцаря. И делая ещё один шаг к нему.
– Да нет же, – промямли тот в ответ. – Это была шутка.
– Шутка? Вы шутите над Святой Инквизицией, которая спасет верующих от козней ведьм и ереси? – Кавалер оглядывался и видел, как с лиц рыцарей исчезают улыбки, и с внутренним удовлетворением он продолжал, обращаясь к барону:
– Горько мне видеть, что среди рыцарей курфюрста, опоры трона императора, есть люди, для которых Матерь наша Святая Церковь является объектом шуток.
– Не огорчайтесь, друг мой, – сказал барон, взяв Волкова под руку и погрозив молодым придворным пальцем, – это глупцы, повесы. Попрошу нашего герцога сделать им внушение. Распоясались. Пойдёмте, пойдёмте, друг мой.
Больше ни один из рыцарей не произнёс им в след ни одного слова.
Когда Волков и его офицеры оказались в отдельной комнате, где лакеи суетились подносами и кушаньями, а дверь на балкон за ними затворилась, Бертье перевёл дух и сказал:
– Фу, прошёл между ними, словно штурм стены отбил.
– Да уж… – Многозначительно поддержал его Рене.
– Не волнуйтесь, господа, – произнёс Брюнхвальд спокойно, – кавалер Фолькоф владеет словом не хуже, чем мечом или арбалетом.