Василий Суриков – великий сын земли сибирской - стр. 31
Наказания в те времена зиждились на стремлении «посрамить виновных, дабы унизить в лице их порок и возвысить значение добрых нравов»
Помню, одного драли – он точно мученик стоял. Не крикнул ни разу. А мы все мальчишки на заборе сидели. Сперва тело красное стало, а потом синее: одна венозная кровь текла. Спирт им нюхать дают.
Один татарин храбрился, а после второй плети начал кричать. Народ смеялся очень. Женщину одну, помню, драли. Она мужа своего – извозчика – убила. Она думала, что ее в юбках драть будут. На себя много навертела. Так с нее палачи как юбки сорвали – они по воздуху как голуби полетели. А она как кошка кричала – весь народ хохотал. А то еще одного за троеженство клеймили, а он все кричал: «Да за что же?»
Смертную казнь Сурикову пришлось видеть в детстве дважды. Об этом он рассказывал так «Раз трех мужиков за поджог казнили. Один высокий парень был, вроде Шаляпина. А другой – старик. Их на телегах в белых рубахах привезли. Женщины лезут, плачут, родственницы их. Я близко стоял. Дали залп. На рубахах красные пятна появились. Два упали, а парень стоит. Потом и он упал. А потом вдруг вижу, подымается. Это такой ужас, я вам скажу. Потом один офицер подошел, приставил револьвер, убил его.
Вот у Толстого, помните, описание, как поджигателей в Москве расстреливают? Тому одного, когда в яму свалили, плечо шевелилось. Я его спрашивал: «Вы это видели, Лев Николаевич?» Говорит: «По рассказам». Только, я думаю, видел: не такой человек был. Это он скрывал. Наверное, видел.
А другой разя видел, как поляка казнили, Флерковского. Он во время переклички офицера ножом пырнул. Военное время было. Его приговорили. Мы, мальчишки, за телегой бежали. Его далеко за город везли. Он бледный вышел. Все кричал: «Делайте то же, что я сделал!» Рубашку поправил. Ему умирать – а он рубашку поправляет. У меня прямо под ногами земля поплыла, как залп дали.
(Казнь производилась за городом, а телесные наказания на Острожной площади, которая была видна из окон уездного училища, ныне угол ул. Ленина и ул. Перенсона, стадион «Локомотив». Публичная казнь Федора Флерковского, о которой вспоминает В. И. Суриков, ссыльнокаторжного Троицкого солеваренного завода «из политических преступников», состоялась 6 июля 1866 года «в г. Красноярске, за городом, при стечении многочисленной публики… Он обвинялся в нанесении раны ножом своему начальнику, зауряд-есаулу Серебренникову во время исполнения им, Серебренниковым, обязанностей службы, с намерением лишить его жизни, а после того в нападении на казака Новикова, с целью причинить ему также вред…»