Василий Шуйский, всея Руси самодержец - стр. 14
– Праведно ли я караю лютыми муками изменников?
Народ и закричал на радостях, что его-то не трогают:
– Будь здрав, государь! Твоим злодеям злодейская смерть!
– Радуйтесь! Бог дал вам милостивого царя! – изволил молвить благодетель наш и повелел отпустить из приговоренных к смерти прямо в толпу сто восемьдесят счастливцев. Сто двадцать нам отдал… Такого и в Новгороде не бывало. Жарили мы людей, в разрезанные животы раскаленные камни клали. Убить же до смерти – упаси Господи, терзали, как и в аду небось не умеют. Иван Васильевич чуть не каждого почтил, а за ним сын его, царевич Иван Иванович, и всякий чин руку прикладывал к мучительству. Царь за всеми следил. Если бы кто заупрямился, тотчас бы сам в котел с кипятком попал, как казначей Фуников. Его то в кипяток окунали, то в ледяную воду… У нас, у опричников, уж так заведено было: делай, как великий государь делает… Перечить упаси тебя Бог. Князь Репнин на пиру «харю» не пожелал надеть – головой поплатился.
Василий Иванович поднес Агию еще одну чару романеи, но Агий, погружаясь в пьяный туман, все бормотал и бормотал:
– На другой день мы насиловали жен и дочерей убиенных… А эти-то так и лежали неубранные. Собаки их сожрали… А потом всех жен, всех дев – в Москву-реку, с камнем на шее… Иван-то Васильевич, когда распалялся, удержу не знал… Помнишь, как велел пускать на народ медведей? На Рождество, когда на Москве-реке гулянье было? Не помнишь! Молод ты, князь, но год у Ивана Васильевича послужишь, и будет тебе сто лет!
– Белка пришла! – увидел Василий Иванович белку на поленнице.
– Белка! – кивнул Агий и упал в траву.
Бывший опричник, тайный слуга Ивана Андреевича, спал, всхрапывая, вскрикивая. Князь не уходил, стерег эти страшные сны…
Не уходила и белка.
Вдруг в траве мелькнул большой гладкий красивый зверь. Василий Иванович сначала не понял, кто это.
– Да ведь выдра!
Выдра тоже была тут своей. Потом прибежал полосатый барсук; на макушку ели, с которой Агий сшиб стрелой шишку, сел ворон. Звери не боялись людей, не уходили.
Василий Иванович собрал еду, отнес в погреб, на лед.
Оставил возле спящего сулею с двойным вином и лук, чтоб, проснувшись, Агий только и припомнил, что стрелы с князем пускал. Бутылки же из-под романеи Василий Иванович забрал с собой, в озере утопил.
Покатался на лодке, ожидая ладью. И несколько раз видел выдру. Следила за пришельцем.
– Как зовут твоего хозяина? – спросил выдру князь.
Выдра ощерилась вдруг, ушла под воду, а вынырнув, снова ощерилась со свирепостью.
Удивился Василий Иванович, но уже ладья подходила.