Василина для шейха - стр. 58

Ибн Башар приблизился ближе к мужчине, которого считает своей правой рукой и серьёзно произнёс:

– Амар, этот мальчик – мой сын. В нём течёт моя кровь,.

Амар тут же побледнел и присел на колени, извиняясь:

– Господин! Эмир, простите меня, я же не знал!

– Будешь знать! – властно заключил, – Кто будет спрашивать, откуда он и чей, отвечать будешь, что мой сын, а мать его умерла! И ничего больше, ты не знаешь! Понял меня?

– Понял.

– А сейчас веди меня к сыну.

В таких комфортных и богатых условиях десятилетий мальчик никогда не пребывал. Всё выглядело, как в сказке, гладкая, мягкая постель, красивая люстра из хрусталя, бархатные ковры и ещё много мебели, которую он впервые видел своими глазами. Дверь заперта снаружи, посадили и закрыли словно в клетке. Нет ему не страшно, но волнительно. Он уже понял, что в другой стране, чужой язык, который он совсем не понимал, как и не находил ответов, почему он здесь? Ни по своим годам мальчик сообразительный и очень смелый, и мысль о побеге пришла сразу, как вышел на балкон, и увидел цветущий сад, на котором цвели и благоухали розы.

Карниз с грохотом упал, а Демид поторопился связывать шторы, делая что-то вроде длинного каната. Обвязал тканью перила балкона, пару раз дёрнул на себя и убедившись в безопасности, стал медленно сползать вниз. Когда заметил, что кто-то тянет его самодельный канат вверх, он посмотрел вниз.

"Если прыгнуть, то костей точно не собрать" – подумал он.

– А ты, храбрый львенок, – Ибн Башар взял под руки сына и поставил перед собой.

Мальчик отстраненно посмотрел на Башара и побежал к выходу, где ему перегородил путь Амар.

– Кто вы и зачем привезли меня сюда?! – крикнул детским голосом, который уже начинал ломаться, изменяясь на более мужественный бас.

Ибн Башар подошёл к мальчику и взъерошив его чёрный волос, нежно с отцовской любовью улыбнулся, а Демид, наоборот, скинул его руку, и отошёл.

– Отпустите меня, я хочу домой к маме.

– Тебе не нужна та грязная женщина. И, ты, уже дома, мой львенок, – жестом руки указал Амару на выход, чтоб остаться с сыном наедине.

На лице Демида показалась одинокая грусть и в то же время обида за маму.

– Моя мама, не грязная женщина! – схватил в руки маленькую статуэтку, потому что видел в незнакомом мужчине для себя опасность.

– Хорошо, мальчик, – осторожно поднял руки вверх, – Тебе нечего бояться, я быстрее сам себе наврежу, чем заставлю тебя испытывать боль.

– Моё имя – Демид! И, вы, сейчас же, меня отвезете к моей маме!

– Демид? – скорчил недовольное лицо, выплюнув, – Ну и имя же она тебе дала, грязная шармута! – прошипел Ибн Башар.