Василика Даль: Возрождение - стр. 69

–Тим, ты спишь? – он молчал. – Эй, Тимур, не смей спать. Вдруг не проснёшься? –правой рукой я сжала его окровавленные пальцы, и он очень слабо, но сжал их в ответ.

– А тебе не всё равно? – спросил он. Тим сжимал мою ладонь, пока я вытянув пальцы, дотягиваясь до его запястья, прощупывала пульс.

– Тимур, если бы мне было всё равно, я бы рисковала так сильно, сама идя на людей Корсака? –Я по сути ничего не сделала то, кроме как следовала за ними, но на самом деле я и этого бы не сделала, если бы мне было плевать. –Поверь, если бы мне было всё равно, я бы не бросилась тебя спасать, – как бы он мне не нравился, я не похожа на того человека, который бросает других людей в беде. Я не такая.

Если мне на кого-то всё равно, это сравни смерти, потому что я пальцем не пошевелю, чтобы что-то сделать. Уж тем более в само пекло не брошусь, чтобы помочь. Любая эмоция, будь то симпатия, любовь, злость или даже ненависть, – это всё проявления такого субъективного понятия, как «не всё равно». Для меня «всё равно» – это точка невозврата или граница, которая разделяет любовь и ненависть. Всё равно – это пустота. Территория безразличия, в которой остаются люди, не попавшие ни в одну из категорий.

– От тебя можно ожидать чего угодно…

***

Я помогла Тимуру опуститься в ванну с тёплой водой, чтобы смыть с его тела кровь и разом промыть все его раны, чтобы мне потом было видно, с чем работать. Аккуратно подложив ему под голову валик из полотенца, чтобы парень не скатился в воду, я быстро вышла на кухню, чтобы найти баночку с мазью из голубых ахиресов, которые обладают быстрозаживляющим свойством. Я всегда возила её с собой в маленькой баночке. И того количества мне хватало на ссадины и кровоподтеки.

Найдя баночку в своём рюкзаке, я поставила её на табурет у расправленного дивана, где уже лежали бинты, вата и лейкопластырь, а также нашатырь на всякий случай.

Приготовив всё, я вернулась в ванную, где Тимур подозрительно тихо лежал в воде, приобрётший розоватый оттенок.

– Тим, не спи! – прикрикнула я в очередной раз, чтобы его немного растормошить, но он каждый раз так и норовился провалиться в дрём, но засыпать ему нельзя. Или можно. Не уверена, но рисковать не хочу, потому пусть бодрствует.

– Стараюсь. Оно всё так болит, но я терплю, хотя плакать хочется.

Я испуганно посмотрела на него, потому что он нёс полную чушь, как бывает с людьми во время сильной лихорадки. Мы довольно быстро доехали до квартиры, но Тим был в бреду, то ли от боли, то ли от многочисленной потери крови.

– Всё, встаём, – пора его вытаскивать, пока он совсем не обмяк в тёплой воде. Положив руку под голову и слегка придерживая его корпус, я помогла парню сесть, и потом перехватив его руки, поддержала, пока тот вставал на ноги, на которых снова чуть не потерял равновесия. Я поддалась вперёд, обхватывая руками его за талию, не обращая внимания на свою майку, что уже сильно намокла, крепко его держала, пока Тим вылезал из ванны. – Эм, я нашла там вот это. И ты мог бы сам переодеться? Я не могу положить тебя, эм, мокрым на диван.