Василеостровский чемодан - стр. 6
Итак, пожизненный пешеход Босикомшин приблизился к Дворцовому мосту и слегка забуксовал пляской по наклонной плоскости гранита, смазанного чистой гололедицей.
«Странно, – подумал пешеход, слегка расстроив чувства, – а почему бы им и мосты не развести, коли всё равно, троллейбусы не ходят. Уж и впрямь развели бы, и всё прекрасненько, всё хорошо, никому никуда не надо». Но далее ему уже не думалось. Что-то помешало. Мысль у него тоже забуксовала, по-видимому, из-за солидарности с ногами.
Затороченный лёд в Неве тоже не двигался, хотя более половины ширины реки, совершенно свободной ото льда, заметно текла заключённою в себе водой, создавая буруны на исходе из-за быков моста и закручиваясь в мелких воронках, но далее мягко и уверенно устремляясь в давно уготованное будущее.
Босикомшин мог бы снова огорчиться. Мало ли: скользко, мост почему-то не развели, вода нагло уверена в успешно занятом месте на круглой земле… Но печалиться не стал. Наоборот, громко хихикнул, нарочно демонстрируя пренебрежение ко всему, способному огорчить, расстроить или напрямую оскорбить средне-любого человека.
– Не свалиться бы в грязь, – вслед за шумным смехом произнёс он совершенно негромко, но с интонацией облегчения.
Что так снова успокоило пожизненного пешехода, иначе говоря, профессионала-горожанина, даже не дав ходу ему раздосадоваться, мы не знаем. Может быть, воронки и буруны в воде, производящие тоже отдалённое подобие буксовки? Они, таким образом, не оставляли его одиноким в неприятности, будто ему сочувствуя. А ещё, – довольно и внезапного порыва ветра, подтолкнувшего в спину. Пожалуй, он-то и составил вспомоществование на предмет выхода из пляскоподобного топтания на ледяной плёнке, прилипшей ко граниту. Надо отметить, что имеют место и многообразные иные события, подбрасываемые человеку ради успокоения. Меж них бывают совершенно очевидные для нашего героя, а для другого кого, они вовсе неощутимые, поскольку другой, как и мы – лишь сторонний наблюдатель. И есть, конечно, тайные помощники. Такие тайные, что сокрыты и от описываемого нами гражданина, подвергнутого изменению настроения. Есть, знаете ли, в природе вещей, – до чрезвычайности много чего всякого, для нас непременно подсобного, и как раз в нужную минуту, – ан завсегда неведомого нами.
Избрав коньковый приём лыжного гонщика, Босикомшин, подпираемый устойчивым порывом ветра в спину, и ещё чем-то, ловко преодолел препятствие, и так же мягко, уверенно, подобно вольной реке, устремился в собственное уготованное будущее на том конце моста.