Ваше Величество. Сага о Гленарде. Том седьмой - стр. 38

– Я думал, что в Андертайхе и Квитине правит сам Император Славий.

– Нужно ему оно. Он сидит в своем дворце, пьет вино, в солдатиков играет и за садиком ухаживает. А правит всем Тайная Стража. То есть кто?

– Гленард?

– Конечно. И я уверен, что ему не терпится свои загребущие руки и на Плодэн наложить, и на Зведжин, и на Глареан. Хотя в Зведжине он и так уже почти герцогиню Лайму к рукам прибрал. Только мы на юге и остались, Варден. Последний оплот свободы и независимости. И мы эту свободу просто так никому не отдадим. У нас говорят – свобода или смерть.

– Лучше всё-таки свобода.

– Несомненно. Ну, за свободу, Варден?

– За свободу, Матеш!

«Матеш либо дурак, – думал Варден, ища глазами следующего собеседника, Радослава, – либо имеет веские основания не беспокоиться за свою шкуру. Вот так сразу вести крамольные беседы с незнакомым человеком в наше время – это либо слабоумие, либо отвага, либо и то, и другое. Он, несомненно, завязан в заговоре. Вопрос, кто еще кроме него? И участвует ли в нем сам герцог Анжен, или Матеш действует по собственной инициативе?».

Вианна, тем временем, снова взяла в руки лютню.

– Вам, как будто не нравится, – Варден встал рядом с бароном Радославом.

– Почему же, – Радослав смерил Вардена мрачным взглядом. – Нравится. Вполне. Просто не люблю всех этих празднеств.

– Предпочитаете тишину и покой?

– Предпочитаю.

– Я Варден из Байлура. Путешественник, писатель, бард.

– Понятно. Я барон Радослав ан Радземице.

– Часто бываете в Долгополе?

– Часто.

– Что посоветуете посмотреть? Трактиры? Рынок? Бордели?

– Да. Трактиры, рынок, бордели.

– Понятно, благодарю.

– Не за что.

– Не буду вам более мешать, ваша милость.

– Всего доброго.

«Очень неразговорчивый тип, – Варден даже чувствовал досаду. – Просто молчун или что-то скрывает и не хочет разговаривать с незнакомцем? Но Анжен что-то же в нем находит, если держит Радослава постоянно при себе? Интересно, что. Вообще такой человек идеален для хранения больших секретов. Надо к нему поближе присмотреться».

Место Вианны, тем временем, занял Сладкопевец. В его огромных руках лютня выглядела маленькой детской игрушкой. Настроение музыки тут же изменилось. Полилась веселая плясовая мелодия.