Варяжская сталь: Герой. Язычник. Княжья Русь - стр. 2
А позже, уже проваливаясь в приятную сонную негу, опустошенный и почти счастливый василевс Восточной Римской империи Август Никифор Фока узрел видение: бело-красные паруса и длинные весла, вспенивающие дунайскую воду. Даже в полусне Никифор знал: нескольких византийских триер с огненным боем хватит, чтобы уничтожить весь флот тавроскифов. Знал, но почему-то всё равно ощутил смрадное и липкое, как дыхание хищного зверя, дуновение. То было прикосновение страха…
Глава первая
Великий князь киевский с воеводами, ближниками и прочей военной братией
В княжьем шатре было жарковато, но, если сравнить с температурой снаружи, разница – как между предбанником и парной. Вполне терпимо. Толстый войлок неплохо защищает от солнца, а снизу края шатра приподняты, чтобы ветер с Дуная свободно проникал внутрь. Но говорить всё равно можно, не боясь чужого уха: на пятьдесят шагов вокруг никого, кроме проверенных гридней из малой Святославовой дружины, которым велено сначала бить, а потом смотреть – кого.
Инструктировал охрану великого князя лично Духарев. А взялся он за это дело после того, как Святослава дважды пытались подстрелить и один раз подсыпали яд в котел, из которого кормились не только Святослав, но и его ближники и гридни из малой дружины. Смертоносную примесь в похлебке угадал Калокир, который, как и положено благородному византийцу, в ядах разбирался лучше, чем купец – в обвесах. Злодея поймали. Отравитель, мелкая сошка из челяди черниговского воеводы, согласился подсыпать яд за две серебряные гривны, которые посулил ему некий персонаж из болтавшихся при войске маркитантов. Заказчик, естественно, удрал еще до того, как придурок-челядин попытался осуществить злодейство, так что обещанных гривен отравитель не получил бы при любом раскладе.
Слишком многие были заинтересованы в том, чтобы обезглавить русское войско, посему князя следовало беречь с особым тщанием, и с не меньшим тщанием беречься от вражеских шпионов, которых в сборном войске такой численности наверняка было немало.
Но среди княжеских ближников ненадежных людей нет. Даже ромея Калокира, полноправного представителя византийского императора Никифора Фоки, можно было считать заслуживающим доверия. По крайней мере сам великий князь в этом убежден.
– Ну говори, ромей, вижу: новости так и пляшут на твоем языке, – сказал князь Святослав Калокиру.
Патрикий приосанился. Прожженный византийский политик, он был чертовски тщеславен и дьявольски честолюбив. Менее чем за год Калокир ухитрился не просто войти в круг ближников Святослава, но, более того, побрататься с великим князем киевским. И завоевать уважение княжьих воевод и бояр. Даже таких, как Свенельд. И княгиня Ольга, подлинная (если смотреть правде в глаза) правительница Киевской державы, благоволила патрикию. Хотя Ольга вообще поддерживала всё византийское, встречалась с ромейским императором, вела личную переписку с константинопольским двором и мечтала сговорить за своего внука Ярополка порфирородную византийскую царевну. А вот Святослав дипломатической искушенностью матери не обладал. Пардус – он и есть пардус. Прыжок, лязг зубов, хруст костей – и великое княжество киевское прирастает еще одним уделом.