Варяжская сталь: Герой. Язычник. Княжья Русь - стр. 146

– Не стрелять, – одними губами произнес Духарев. – Брать живыми.

Команда бесшумно потекла от цепочки пеших к двум десяткам конных, которым предстояло охватить капище с флангов.

Приказ воеводы никого не смутил. Обратать три десятка невооруженных смердов – дело, с которым справится дюжина дружинных отроков. Таких, как лежащий в канаве Богослав…

Четверо волохов вновь собрались вокруг Хругнира. Еще двое занялись старшим. Остальные выстроились вдоль канавы, следя за пленниками.

Волох, который взял на себя обязанности главного, потянулся к ножу, торчащему из глазницы потерявшего сознание Хругнира. Но вытащить его не успел. Тупая стрела ударила ему в висок, кардинально изменив и ближайшие планы волоха, и всю дальнейшую судьбу.

Его «коллеги» не успели ему посочувствовать. На капище в считанные мгновения появилось множество пеших и конных воинов. Волохам показалось: сотни. Но это было неверно.

Русов было много меньше. Просто они очень хорошо знали свое дело и при необходимости могли двигаться значительно проворнее лесовиков.

Всё закончилось быстро.

Волохи, качественно связанные, легли рядком на травку. Уцелевших пленников (их осталось всего шестеро) извлекли из канавы, развязали, помогли одеться, напоили вином или медом (по желанию), оказали кому надо врачебную помощь, наскоро опросили и представили самим себе.

Поврачевали немного и старшего волоха. Духарев решил привезти его в Киев – как живой трофей.

Тех, кому помочь было уже невозможно, приготовили к захоронению. Христиан (их оказалось двое) – в землю, остальных – на костер.

Полдесятка развязанных волохов помоложе занимались похоронными делами под присмотром трех русов.

Еще пятеро гридней Духарева форсированно допрашивали волохов поавторитетнее.

Интересовал их только один вопрос. Через десять с небольшим веков в стольном городе Киеве этот вопрос звучал бы так:

«И дэ ж ти гроши?»

За допросом, роняя на траву слюни зависти, наблюдал бывший наемник боярина Шишки Торгейр.

Его приятель Хругнир лежал на спине и, грызя деревяху, стоически терпел манипуляции Рёреха, лечившего его глазницу.

– Ничего, нурман, не грусти, – подбадривал его старый варяг. – Жить и с одним глазом весело. Вот хоть на меня погляди.

Хругнир вряд ли был способен что-либо разглядеть даже уцелевшим глазом, потому был вынужден верить Рёреху на слово.

– Видишь? – спросил Зван прижавшейся к нему Любушке, показав на страдальца. – А вот если бы я ему глаз вынул, врачевать его было б намного легче.

Любушка в его слова не вникала. Ей и так было хорошо.

Ее подруге Данке было тоже неплохо. С ней был Йонах.