Ванька XI - стр. 14

Такое – помнится. Пусть тебе кто-то даже один раз укажет-прикажет, а зарубочка в голове-то останется.

Вот и сейчас все собравшиеся на меня с некоторым уважением поглядывали.

– Конечно, конечно, Владимир Ильич. В самолете место товарищу Красному найдется.

Николай Васильевич ответил Ленину и приветливо махнул мне рукой.

Я стоял как дурак с банкой меда в руках. Подарок такой был мне от Владимира Ильича. Я сначала от него отнекивался, а потом всё же принял. Неудобно мне было. Ленину ходоки мёд принесли, а он мне его передарил. Мёд ему самому сейчас хорошо есть, он – одна сплошная польза. Ну, если на данный продукт аллергии не имеешь.

Быстрее мне нужно из Москвы сматываться, пока Ленин не передумал. Или, пока кто-то из правительства или членов их семей и близкого круга что-то себе из костей не поломал. Буду тут в этом случае я в роли переходящего Красного знамени.

Мёдом я Сормаха и всех наших угощу. Пусть даже каждому по маленькой ложечке достанется. Детям и внукам будут рассказывать, что ленинский мёд ели. В мемуарах напишут о его вкусе непередаваемом.

У меня всё было уже собрано. Я с Владимиром Ильичом попрощался и теперь посматривал, как Николай Васильевич к дверям двинется. Мне от главковерха отставать сейчас нельзя. Назначено мне быть его попутчиком в Париж.

Автомобиль Крыленко доставил меня и его на Ходынку. Семь с половиной часов и мы в Кёнигсберге. Пока самолёт заправляли, я и Николай Васильевич чуть ноги размяли. Он курил, а я незаметно нос морщил. Как сам курить перестал, табачный дым мне стал неприятен. Я и раньше только на вольном воздухе курил, а сейчас вообще табак начал на нюх не переносить.

– Каков пациент Владимир Ильич? – поинтересовался у меня Крыленко.

– Хороший. Дисциплинированный, – не покривил я душой. – Мёд ещё подарил.

– Мёд? – переспросил главковерх.

– Мёд, – подтвердил я.

– Дашь попробовать?

Мля… Я чуть в осадок не выпал. Этот-то зачем ленинского меда возжелал? Не раз ведь с вождём за одним столом ел-пил, чаи гонял.

– Дам…

Как я отказать могу? Хотя и мог. Мёд-то у меня для Сормаха и товарищей.

Не прошло и пяти минут, как содержимое моей банки уменьшилось на ложку. Николай Васильевич не нагличал, как сказал – чуть-чуть и попробовал.

Оказалось, наш разговор пилоты слышали. Пришлось и их немного угостить. Только на кончике ножа. Так если и дальше дело пойдёт, у меня до Парижа и пол банки не останется.

Следующая посадка у нас была в Берлине. Там мне мёдом никого угощать не пришлось.

В Париже мы должны были садиться на Елисейских Полях, улице, что берёт начало от площади Согласия и тянется до Триумфальной Арки.