Ван Тхо – сын партизана. Воспоминания морского пехотинца США о вьетнамской войне - стр. 3
С того момента я всерьез стал подозревать, что у Нудса что-то не в порядке с головой. Он одним изящным движением вспорол барану живот и, деловито размотав внутренности, подвесил окровавленную тушу на ее собственных кишках к металлической балке. Фантазия у моего замечательного командира работала неплохо, однако явно не в том направлении. Ах, если бы я тогда знал, что меня ожидает впереди!
Процедуру заклания домашнего животного мне пришлось наблюдать воочию впервые в жизни, хотя к тому моменту я прожил, слава небесам, почти тридцать лет, видел гибель людей на войне и диких животных на охоте, однако вовсе не эта процедура впечатлила меня, а стальной и как будто неживой взгляд Нудса. Общение с ним и его зловещие шуточки всерьез выводили из себя и нестерпимо скребли по костному мозгу.
Отдушину я находил в скромной коллекции американских и британских монет, которую всегда носил с собой на груди и неспешно перебирал и рассматривал в трудные минуты. Профили президентов и королей сосредоточенно смотрели куда-то вдаль, и тогда как-то само собой приходило понимание, что все преходяще.
– Первый пункт жизни гласит, – говорил я сам себе, – что не стоит расстраиваться по пустякам, а второй сообщает, что все в этом мире пустяки!
Несмотря на ежедневный аутотренинг перед сном, этот биоробот все-таки сумел крепко достать меня. В конце концов я не выдержал и послал его ко всем чертям.
– Что хочешь делай, штаб-сержант, так твою, только отныне я простой солдат, а не твой заместитель!
– Ха, а ты, оказывается, умеешь ругаться, Хоткинс! Занятно.
Разговаривать с ним было бесполезно, я спорол с погон свои сержантские нашивки, принес ему в комнату и швырнул так, что они, спланировав, едва не угодили ему в лицо.
– Все, с меня хватит!
В ответ я, естественно, ожидал увидеть вспышку гнева, только мне было все равно, однако Нудс к моему великому удивлению лишь горестно покачал головой. Опять этот ненормальный озадачил меня. Я по-прежнему совершенно не представлял, что от него можно ожидать.
Вечером он зашел ко мне в комнату, мое обмундирование висело на вешалке у кровати, а я лежал на койке в одних трусах под вентилятором и беззаботно листал цветной мужской журнал.
Командир молча снял с плечиков мой мундир, сел напротив, достал иголку с ниткой и, словно заботливая мама, старательно пришил мои лычки на место, да так, что наш армейский портной позавидовал бы.
– Из тебя вышла бы неплохая женщина, – сказал он, вешая мою форму на прежнее место. – Ты еще не знаешь, во что вляпался, Хоткинс, вот в чем твоя главная проблема!