Ван Тхо – сын партизана. Воспоминания морского пехотинца США о вьетнамской войне - стр. 27

Теперь я боялся одного, – ненароком привлечь ее внимание, и ни жив ни мертв неподвижно лежал в обнимку с бревном. Никто из местных жителей не должен был знать, что я здесь. Наученный горьким опытом я опасался любого вьетнамского крестьянина.

Однако это было еще не все. В следующую минуту у меня по-настоящему перехватило дыхание. Я пытался отвести глаза в сторону и не мог.

То нагибаясь, то приседая, прелестная незнакомка стала собирать цветные камушки. Набрав горсть, она зажала их между ладонями и потрясла несколько раз, что-то нежно шепча своими коралловыми губами, затем засмеялась восхитительным грудным смехом и вдруг швырнула камни в мою сторону, хорошо, что они были небольшими. Одни упали в воду, а другие влипли в ил на моей каске, едва не угодив в лицо. Постояв на свежем ветру, она дала телу высохнуть, накинула на себя запасную сухую сорочку, вдела изящные ступни в шлепанцы, и исчезла в чаще, словно растворилась.

Она явно жила где-то неподалеку. Может быть, мне удастся найти у нее лодку и переправиться на ту сторону озера? Там было намного безопаснее, и я мог легко пробраться к своим.

Я обмотал ноги сухими листьями, стянул их осокой и в одну минуту соорудил себе импровизированную обувь. Этому трюку, а еще умению выживать в лесу, я научился у индейцев, на стоянке которых часто зависал в детстве, живя на канадской границе с моими родителями-охотоведами. Одеваться было некогда, я боялся упустить ее, поэтому в каске с пучком травы наверху и совершенно голый, но густо обмазанный черным илом, я кинулся вслед за девушкой.

Каково же было мое разочарование, когда я, продравшись сквозь густые заросли и оцарапавшись в кровь, нигде не обнаружил ее. Она как будто растаяла в воздухе, словно в самом деле была лесной феей, а не простой обитательницей какой-нибудь рыбацкой хижины.

Выжить в джунглях без спичек и запасов продовольствия не было для меня проблемой. Дело было совсем в другом.

Когда я, потеряв след прекрасной незнакомки, вернулся к заводи, чтобы избавиться, наконец, от облика дикаря, искупаться и облачиться в форму, своего узла я не обнаружил. Бревно по-прежнему лежало на отмели, а моей формы и ранца с вещами в том месте между сучьев, где я узлом закрепил их, не было. Со мной остался лишь мой армейский нож, который я, к счастью, успел прихватить с собой, кинувшись вслед за девушкой. Имея нож, я мог соорудить себе какое-нибудь временное жилье и смастерить что-нибудь вроде бредня для ловли рыбы.

Конец ознакомительного фрагмента.