Ван Тхо – сын партизана. Воспоминания морского пехотинца США о вьетнамской войне - стр. 18
Канат, тянувшийся внутрь колокола, давно истлел, и радист ударил по сиротливо торчавшему языку прикладом винтовки. Язык качнулся, но не достал стенки. Радист снова ударил, на этот раз с еще большей силой, и пронзительный густой звук вдруг в один миг заполнил все окружающее пространство, надавил на перепонки и, кажется, проник своей чарующей вибрацией до самого сердца.
Радист бил в колокол, пока не устал. Обессиленный, он упал на пол, а я в отчаянии, сам не зная, зачем, тоже стал бить в колокол и бил до тех пор, пока не оступился на выбоине и тоже не упал на пол ничком, а колокольный звон еще долго вибрировал над нами.
Не знаю, как радист, а я лежал в странном пугающем забытьи, когда кажется, что сердце остановилось, и ты смотришь на себя со стороны. Очнулся я от того, что снаружи до моих ушей донеслись тихие встревоженные голоса. Они не произносили слова, а мелодично мяукали.
– Ай у до, ай да сай, нуй мы о до?
Приказав радисту лежать на полу, я приподнялся и, оставаясь в тени напротив узкого пролома в стене, двигаясь то влево, то вправо, нашел, наконец, нужный ракурс и обомлел, увидев в щель, что происходит снаружи. Внизу на груде каменных обломков, почти со всех сторон окруженных плотными колючками, стояли местные жители – мужчины и женщины разных возрастов. Несомненно, они пришли на звук колокола, но откуда они взялись, черт побери, если в округе нет ни одной хижины?
Кажется, они непрестанно спрашивали друг друга, что случилось. Вьетнамского языка я не знал, просто догадался по интонации. Чтобы не пугать их, я снял с себя всю амуницию, приказал радисту сторожить рацию и оружие, с колокольни не отлучаться и в эфир без моей команды не выходить, а сам спустился вниз.
Толпа вьетнамских крестьян не знала ни одного английского слова, и я знаками пригласил ее следовать за мной. Двинуться следом решились немногие, а те, кто решился скоро оказались вместе со мной в роковом подземелье и услышали душераздирающие человеческие стоны, раздававшиеся из глубины завала. С каждой минутой они становились все тише и тише.
– Надо разобрать камни, понимаете? Надо разобрать проклятые камни и спасти людей. Помогите мне, так вашу!..
Я схватился голыми руками за одну из глыб, но она даже не шелохнулась, и я в полном отчаянии сел на холодные каменные плиты. Самый пожилой крестьянин сразу все понял и отправил куда-то двух смышленых юрких парней.
Через несколько минут они вернулись с ломиками и кирками в руках. Оказалось, что жители живут неподалеку в землянках и частенько наведываются сюда, колют обвалившиеся глыбы и используют камень для своих нужд. Чтобы каждый раз не таскать с собой тяжелые инструменты, они оборудовали в развалинах удобную нишу и держали кирки и ломы в ней, а я это укромное место не заметил.