Ван Тхо – сын партизана. Воспоминания морского пехотинца США о вьетнамской войне - стр. 16

Вскоре дорогу мне преградили плотные заросли колючек, они были с меня ростом, и одним краем примыкали к самому цоколю развалин, а другого края и видно-то не было, так широко они разрослись. Чтобы не обходить их, на это потребовалось бы слишком много времени, я пошел по каменному уступу, который был устроен над цоколем. Оказалось, что один из камней едва держался, он мигом выскочил из паза, как только мой ботинок ступил на него. Я потерял равновесие и рухнул вниз в самую гущу колючих зарослей под дикое ржание моих боевых товарищей.

– Не ушибся, Хоткинс?

Этот разъедающий мозг тон пронял меня до самых печенок. Нудс, в самом деле, умел доводить людей до белого каления, а недовольство, которое проявлялось в ответ, парировал своей любимой фразой:

– А ты не заводись! Кем себя возомнил? Супермен хренов!

Выяснилось, что в этом месте колючки дотягивались до стен храма лишь своими вершинами, поэтому под ними оставалось обширное пустое пространство. Я провалился туда сквозь противные цепкие ветки, сильно поцарапавшись, и упал на какой-то гладкий покатый камень, который смягчил падение, поэтому мне повезло, – я, можно сказать, почти не ушибся.

Через некоторое время мои глаза привыкли к полумраку. Внезапно я различил, что нахожусь наверху полуразрушенного крыльца и к тому же сижу на спине дракона!

– Иногда тебе везет, Хоткинс, – сказал Нудс, когда мы забрались с ним в искомое подземелье, а ребята тяжело задышали нам в спину, – только ты не задавайся. Фортуна – дама с приветом. Ты останешься здесь вместе с радистом, а я с ребятами пойду дальше, примерная схема Крысиных нор у меня есть, заложим радиоуправляемую взрывчатку и вернемся, думаю, что много времени процедура у нас не займет, так что часа через четыре жди нас обратно. Не скучай и береги рацию, скоро она нам очень даже пригодится! Все понял?

– Что-то эти развалины не внушают мне никакого доверия. Смотри, такое впечатление, что здесь камни не только в уступе цоколя, а везде едва держатся в пазах.

– Тем лучше! Когда рванем, желтозадые точно не выберутся на свежий воздух и сдохнут от удушья с разинутыми ртами. Все выходы завалит на века!

Я промолчал, потому что не мог с ним нормально разговаривать, все буквально закипало во мне, когда я начинал что-то ему говорить, понимая, что в ответ будет лишь одно сплошное неприятие и колкое подтрунивание. Нехорошее ощущение!

Через некоторое время после ухода ребят своды подземелья содрогнулись так, как будто началось землетрясение, однако в следующий миг все стихло, и воцарилась звенящая тишина. Я оцепенел, не зная, что думать.