Вальс втроем - стр. 39

Она получал все и, в первую очередь, его волю. А принц с каждым днем познавал ее все глубже и проникновеннее, но ни разу не попытался подчинить. И Лера вдруг начала понимать, что ей не хватает того напора, который присущ иным, более властным мужчинам.

Ей нравилось подчинять, но и самой иногда хотелось оказаться на месте Эльстана. Она даже завидовала ему, все пытаясь вообразить, как это – быть во власти того, кого страстно желаешь. Но Эльстан и не думал давить на нее, только сам прогибался под гнетом своей сумасшедшей любви, все ниже и ниже склоняясь перед ней. Пока не встал на колени.

И вот сегодня, когда Лера уже не ожидала от него ничего нового, он вдруг заманил ее в ловушку. Она дернула ручку и поняла, что дверь заперта.

– Эльстан! – позвала она в панике. – Эльстан, открой!

– Не могу, Валерия, – тихим, но твердым голосом проговорил он. – Ты не понимаешь всей сложности ситуации, как понимаю ее я.

– На что ты намекаешь? – испугалась Лера.

– Я не могу тебя выпустить. Это опасно.

Раздался еще один щелчок, и двери комнаты стали вдруг непроницаемыми. Она пыталась расслышать, что происходит в спальне или кабинете, но не могла. Эльстан что-то сделал с мастерской, и она как будто отделилась от общего пространства.

Лера опустилась на пол, обвела взглядом стены, увешанные своими портретами, и тихо заплакала.

16. Глава 12. Примерь мои пороки на себя.

– Ах ты, сволочь! Маньяк несчастный! Ты смерти моей хочешь?! – кричала на принца Лера, кидаясь в него всем, что под руку попадалось.

Он закрывался руками и пятился к стене, пока не уткнулся в нее.

– Почему ты запер меня?! Зачем?! Думал, что я начну звать на помощь? Обращу на себя внимание слуг? Я не делала этого раньше, почему должна была сделать сейчас?

– Раньше ты не видела этой комнаты. А я – твоего испуга, – тихо сказал Эльстан.

Лера встряхнула головой.

– Не отрицай – я пугаю тебя. Моя любовь пугает, – поправился он. – Но если бы ты знала… – он закусил губу.

Эльстан не мог признаться ей в том, о чем поведала Зизи. Он не мог сказать, в какой ужасный мир заманил свою возлюбленную. Не находил силы простить себя за то, что подвергает ее опасности, и не знал, как исправить содеянное. Он мог лишь смотреть на нее этими щенячьими глазами, мог мысленно молить о прощении и кусать свои восхитительные, сильно припухшие за последние дни губы.

Лера не могла на него злиться. На него нельзя было злиться слишком долго, особенно когда он вставал на колени и целовал ее руки, как сейчас.

– Я принес тебе кое-что, – заливаясь краской, сказал он, доставая из-за пазухи нечто похожее на обруч.