Валис - стр. 24
Вдобавок ко всему, из этой ситуации не было никакого выхода. Взаимосвязь между неисправным инструментом и неисправным объектом создала еще одну китайскую ловушку. Жирный заблудился в собственном лабиринте подобно Дедалу, который построил для царя Миноса лабиринт на Крите, вошел в него и не мог выбраться наружу. Возможно, Дедал и по сей день там, равно как и все мы.
Единственное различие между нами и Жирным Лошадником состоит в том, что Жирный осознает свое положение, а мы нет. Следовательно, Жирный безумен, а мы – нет.
«Спящие в маленьких частных мирках», – говорит Хасси, а он должен знать – как-никак, величайший из живущих специалист по древнегреческой мысли. Ну, может, за исключением Фрэнсиса Корнфорда. По словам Корнфорда, Платон верил в то, что «Мировая Душа пронизана иррациональным».[11]
Из лабиринта нет выхода. Лабиринт меняется, пока вы пробираетесь по нему, потому что он живой.
Парсифаль: Я двинулся совсем немного, а оказался так далеко.
Гурнеманц: Вот видишь, сын мой, здесь время превращается в пространство.
(Весь ландшафт становится расплывчатым. Лес отступает, и на его месте появляется скала, сквозь которую видны ворота. Двое минуют ворота. Что случилось с лесом? Два человека не двигались с места, они никуда не шли и все же оказались совсем в другом месте. Здесь время превращается в пространство. Вагнер начал писать «Парсифаля» в 1845 году. Он умер в 1873-м, задолго до того, как Герман Минковский в 1908 году постулировал четырехмерное пространство-время. Корни «Парсифаля» лежат в кельтских легендах и вагнеровском изучении буддизма для так и не написанной оперы о Будде под условным названием «Победители» («Die Sieger»). Откуда Вагнер узнал, что время способно превращаться в пространство?)
И если время способно превращаться в пространство, способно ли пространство превращаться во время?
В книге «Миф и реальность» Мирчи Элиаде есть глава, которая называется «Время можно преодолеть». Преодоление времени – основная цель мистических и сакральных ритуалов. Жирный Лошадник заговорил на языке, бывшем в ходу две тысячи лет назад, на языке, на котором писал святой Павел.
Здесь время превращается в пространство.
Жирный рассказал мне и еще об одном случае встречи с Богом. Однажды весь ландшафт Калифорнии 1974 года растаял, а вместо него проявился Рим первого века нашей эры. Какое-то время Жирный видел оба пейзажа. Это было вроде эффекта наложения в кино. Или на фотографии. Почему? Как? Бог многое объяснил Жирному, здесь же ограничился одним утверждением. Он в дневнике под номером 3: