Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады - стр. 27
Через два дня Валеру загребли. Потерпевший не опознал обокравших, но уверял, что Валера в доле.
– И ты не знал, что, пока поешь, твои подельники чистят слушателям карманы? – строго допрашивал милиционер.
Валера густо покраснел. Он догадался, зачем Гном предложил петь на набережной, просто делал вид, что не понимает. Милиционер хмыкнул.
– Доказательств у меня нет. И… раз краснеть не разучился, значит, не пропащий. – Он закрыл папку и отложил в сторону. Валера недоуменно посмотрел. Обычно истории легко выдумывались, но сейчас ничего в голову не шло.
– Иди-иди, – без улыбки, но не зло отпустил участковый, – но… попадешься еще, приму меры.
Из отделения пошел к Сесибо.
– Я видел. Ты знал и промолчал.
Борька Сесибо взглянул прямо:
– Знал. Даже сказать хотел. А потом решил: такой опыт надо самому получить. Иначе не поймешь.
– Ну считай, что получил. Опыт.
Валера чувствовал, что Сесибо в чем-то прав, но обида разъедала. Уже развернулся, чтоб уйти, но Борька окликнул:
– Я фарцовкой занимался. Косыночки нейлоновые. Надоело. Могу остаток отдать за что взял. Что сверху – твое.
– За неделю смогу трешку сделать? – проглотил обиду Валера.
– Вряд ли, но пробуй.
К концу недели продалось чуть больше половины. Вожделенная пластинка уплывала. Олег на просьбу подождать ответил жестко:
– Думал, тебе мой адрес дали серьезные люди. Отнесся, как к человеку с понятием.
– Я… – начал Валера.
– Или завтра приносишь три сотни, или больше не общаемся, – и презрительно бросил, – пацан…
Валеру жгло изнутри. Ему хотелось казаться взрослым, получить миньон, доказать всем, что может!.. Ноги сами принесли к Домне.
– Валерчик, – обрадовалась она. – Давай за стол! Я тюльки купила, биточков наделала.
Пока обедали, дедушка Сучков расспрашивал об учебе. Обычно Валера отшучивался, но сегодня настроения не было. Домна растревожилась:
– Валерчик, ну мне-то скажи… я ж тебе, как мамка.
– Да хорошо все. Устал просто.
– А ты приляг, деточка, приляг. – Она потащила к кровати с горкой из трех подушек мал мала меньше, укрытых кружевной кисеей. – Мы с дедушкой отойдем, а ты поспи.
Если б Валера знал, что Сучковы пошли в сберкассу, непременно отступился. Однако соблазн пересилил: один в комнате Домны, на кровати, где под подушкой лежат такие необходимые ему деньги.
Когда Сучковы вернулись, Валерчика не было. Домна по привычке пересчитала зарплату, отложила «на нужды» и потянулась за целлофановым пакетом. В груди остро кольнуло, и рука сама прижалась к сердцу. О деньгах душа не болела, что деньги? Еще заработает. Тревога жалила другим: «Что стряслось у Валерчика? Зачем ему?» Сучкову ничего не сказала.