В жаре пылающих пихт - стр. 25
Длиннолицый, сложив руки, ссутулился в седле и, понурив голову, жевал табак, нашептывая что-то своим лошадям. Потом посмотрел на кареглазого и рассмеялся.
Хорошо хоть не на мою шляпу приземлился.
Ну, что там? спросил ковбой.
Горбоносый подошел к нему и задрал его рубаху, изучая кровоподтек.
До свадьбы заживет. В седло вернешься.
А что остается? Не пешком же идти.
Трус, убийца и рохля, рявкнул Холидей. Даже конь твоя чует твою трусость – отдайте ее мне! Я больше заслужил…
Тихо! внезапно прошипел длиннолицый.
Он выпрямился, сплюнул и прищурился, на мгновение застыв полностью, будто от удара молнии. Затем повел лошадей в сторону, откуда хорошо просматривался оставшийся позади путь. В мимолетном чередовании стволов показалась тень, чье движение нарушало покой этих мест и выглядело посторонним, не принадлежавшим этому многовековому монументу застывшей натуры.
Медведь? Волки? спросил кареглазый.
Нет. Смрад бы стоял.
Хуже, красные, ответил длиннолицый.
Краснокожий сидел на вьючном муле. Мул был уже старый, но ретивый. Краснокожий же еще мальчишка. С хвостом длинных черно-синих волос, в разукрашенном капюшоне с колпаком, который делал его похожим на палача. Одет он был в перепоясанный мешковатый капот с передним разрезом на пуговицах, но теперь расстегнутых для верховой езды. Жилистые безволосые голени и босые ступни, меленькие, как у женщины. Сам мальчишка тощий, с узким лицом и римским носом. Черной кожей и черной кровью, как у шахтера. Под серыми ногтями фиолетовые дужки грязи, а единственное белое, что у него было – это белки обезвоженных соколиных глаз, сверкавшие в полутьме. Индеец разглядывал необычных иноземцев, чужестранцев, статуй из иной глины.
Кареглазый, настороженно подобрав слетевшую с него шляпу, начал кулаком утрамбовывать тулью и отряхивать ее от песка и пыли, не сводя при этом глаз с краснокожего.
Индеец молча поднял руку, будто благословил.
Господи – это просто мальчишка, сказал кареглазый.
Чертов язычник! фыркнул длиннолицый. Красная смерть.
Зуб даю, он тут не один, поддержал Холидей, стреляя глазами.
Ты нашу речь понимаешь? спросил горбоносый.
Да, коротко ответил индеец.
Уже что-то.
Есть с тобой кто-нибудь?
Я был с мужчиной. Белым как вы. Нас преследовали другие белые. Он пошел одним путем, а я – вторым. У меня его вещи и мул.
Значит, ты один?
Я один.
Холидей крикнул. Он лжет!
Угомонись, сказал горбоносый.
Ну уж нет! Хочешь, чтобы они твою башку по-индейски побрили, а мозги своим собакам дали полизать, что засоленное мясо!? Так и будет, поверь! Он лжет, ему же сам черт за каждую изреченную ложь по монете в карман кладет! Мы уже мертвецы! Нас порубят на куски. Будь я проклят. Сгинуть в ночи от рук безбожников, дикарей, собак!