В тени твоих ресниц - стр. 22
– Надо обсудить наш план действий, – подсел ко мне Родриго.
– Я не способна… Я хочу спать… – промычала сквозь зевок.
Тиль бросил на меня вопросительный взгляд – помощь нужна?
Я слегка покачала головой, чуть улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй.
Он ответил улыбкой и поправил наушники. Опять принялся что-то писать.
– Японский бог, какая идиллия, – неприятно усмехнулся Родриго. – Ефремова, вот только честно ответь, что ты нашла в этой особи непонятного пола с женскими замашками? Тебе же никогда не нравились инфантильные мальчики. Посмотри на него, он же даже сидит как шлюха. Все ужимку у него как у телки. Ногти черные, башка крашеная… Пацан, твою мать… Я когда его вчера увидел, думал, что ты с девкой какой-то шкурку трешь. Решил, спятила моя Машка, совсем спятила, в лесбиянку превратилась без хорошего, крепкого мужика. Боже мой… – Он возмущенно всплеснул руками. – Крашеный, с мелированием, черными ногтями, как у моей секретутки, с жуткой тату на все предплечье, как у зека… Это не парень, дорогая, это кошмар какой-то, дерьмо это. Гомик. Натуральный. И моя Машка с ним трахается и глаз с него не спускает. Тьфу! Да еще в развитии явно задерживается. Сколько там ему? Восемнадцать-девятнадцать? В этом возрасте ребята все как один по девкам бегают, а не от групп фанатеют – вон как вырядился… И тетрадка у него тоже фанатская… Или вы вдвоем по ночам его любимый музончик слушаете? Смотреть противно. Как его мама-то отпустила?
– Родя, я же не обсуждаю твоих баб, которые душатся так, что у меня потом от них голова болеть начинает. Постеснялся бы с такими якшаться. Мало того, что сам провонял, Тиль провонял, так вся гостиница в этом отвратительном сладком смраде.
– О, куда тебя понесло…
– Конечно. Ну что за спектакль ты разыграл, детский сад, ей-богу? Думаешь, я поверю? Надеюсь, это не ты оставил у него на шее засосы?
Мельком глянула на Тиля. Он внимательно наблюдал за нами, задумчиво грызя кончик ручки.
– Чем он лучше меня?
– Он не лучше, а ты не хуже. Он просто другой. Совсем другой. – Я ласково улыбнулась Тилю и сморщила носик. Он недовольно прищурился. Уткнулся в тетрадку.
– Он хорошо трахается? Лучше меня?
– Он не трахается, Родриго. Он занимается со мной любовью. И это главное отличие. Он любит меня. А ты любишь себя. Так ты не ответил, зачем все это надо было делать?
– Что именно?
– Родриго, вот евреев у тебя в роду не было, это я точно знаю. Зачем вы засосов на нем понаставили и в помаде измазали? Ну, измазали и измазали, леший с вами, но зачем надо было выливать на него литр какой-то дешевой дряни?