В тени сгоревшего кипариса - стр. 36

Небольшое, ничем не примечательное здание в припортовом районе Салоник. В меру грязное, по виду сразу и не понять – склад или транспортная контора. Над входом нет даже невнятной таблички – из тех, которыми обозначают свое присутствие всяческие бюро и комитеты новой власти. Жителям Салоник это даже нравится – некогда людям пускать пыль в глаза, работают. Враг хоть и не у ворот – получил по зубам и отброшен, но все еще силен, нелегко маленькой Греции бороться с колониальной державой высшей весовой категории. В здании расположилось одно из управлений с рядовым названием – кажется, занимаются перемещением трудовых ресурсов.

Район достаточно шумный, совсем рядом звонят портовые краны, то и дело раздаются гудки паровозов, с каждым днем все больше автомобилей проезжает в порт и обратно – круглые сутки кипит работа, Салоники стали главными транспортными воротами страны. Иногда по ночам порт пытаются бомбить прилетающие с моря трехмоторные бомбовозы, но на работе докеров это не сказывается – летящие по одному «Зимородки» и «Ястребы»5 еще на подходе перехватывают новые истребители. Изредка удачливому пилоту Реджия Аэронаутика удается прорваться к городу. Его встречают, как звезду американского кино – в небо вонзаются лучи прожекторов, вспышками магния полыхают над портом разрывы зенитных снарядов. Работа у причалов не останавливается, каждый делает свое дело.

В потоке транспорта на автомобили, что время от времени останавливаются у неприметного здания, никто не обращает внимания. Входят и выходят люди, изредка – группами. Здесь делают свою работу, как и докеры – круглые сутки.

Начальник управления время от времени рассматривает доставшуюся ему долю советской помощи. Помощь сидит у стола напротив, скудно освещенная светом настольной лампы. Лучше всего видны руки – крупные кисти с сильными узловатыми пальцами. В таких лапах ожидаешь увидеть ручку лопаты или рукоять молота; гаечный ключ, кельма и даже кирпич просто не соответствуют их масштабу. Что уж говорить о карандаше! Тем не менее грифель бойко движется по бумаге, отмечает, подчеркивает и оставляет заметки на полях. Обладатель таких выдающихся рук больше ничем на себя внимания не обращает – среднего роста мужчина, крепкого сложения. Особых примет нет, говорит негромко. По-гречески – с заметным акцентом, но бегло. Никогда не шутит сам, чужие шутки понимает, но не смеется – лишь спокойно улыбается. В его присутствии и сам становишься спокойнее.

Советская помощь нравится главному переместителю кадров, информация, поступившая из столицы – нет. Вчера командир третьего армейского корпуса генерал-лейтенант Чолакоглу устроил себе в Афинах небольшой персональный триумф в лучших древнеримских традициях – с прогоном пленных, демонстрацией трофеев и захваченных знамен. Само по себе это неплохо, императоры знали толк в зрелищах, направленных на подъем патриотизма. Но затем генерал устроил маленький бенефис на совещании в генеральном штабе, при обсуждении дальнейших планов и распределении советской военной помощи. Требовал львиную долю танков, пушек и авиации, обещал через месяц взять Тирану. Понимания не нашел, удалился обиженным. После совещания посетил германскую дипломатическую миссию. Генерал провел в миссии не слишком много времени – около часа, после чего убыл обратно на фронт. То, что после его визита радиостанция миссии вышла в эфир в неурочное время, а утром на афинский аэродром за дипломатической почтой прибыл самолет курьерской службы, видимо, должно рассматриваться как случайное совпадение.