В связке - стр. 8

Короче, Том. А вот и он сам. Не может даже дождаться обеда, чтобы поговорить с Эмили. Она строит ему глазки. Смотрит на него, как в сериалах, пробует разные взгляды. Это мило. Ей повезло. Я правда думаю, что она симпатичная, ну, для своего возраста симпатичная, и тут же думаю как Монджо. То есть думаю, что она симпатичная, снисходительно. И еще думаю: «сопляк». Не знаю, видно ли это по моим глазам, но мне хочется быть агрессивной, и я презираю их детсадовские делишки. Октав тоже здесь, с тех пор как я отказалась с ним встречаться, он меня игнорирует. Что мне стоило, в самом деле, поцеловать его, вместо того чтобы расхохотаться? Он решил, что я злыдня, и я на него обиделась. Он даже больше не кажется мне красивым. Ни приятным. Ни прикольным. Кажется никаким. Или это я никакая. Я все больше и больше отдаляюсь от этой жизни. Я не могу притворяться неопытной пятнадцатилеткой. Не могу врать ему с самого начала. И не могу рассказать ему, что я делаю в душевой, в щитовой, в кабинете Монджо, в подсобке, не могу рассказать, что, пока он делает уроки вечером по средам, пока гуляет в парке с нашими одноклассниками по пятницам, пока катается на скейтборде с друзьями в выходные, что все это время я – Анна, прекрасная возлюбленная Монджо. Монджо, которому исполнилось пятьдесят. И который переспал с моей матерью, чтобы это отпраздновать.

А хуже всего то, что пятидесятилетие Монджо мы праздновали у нас дома. И пока мама зажигала на торте свечи, а я гасила свет, он подстерег меня в коридоре. Обхватил сзади, прижался ко мне и сказал: «Анна, пожалуйста». И мы пошли ко мне в комнату. По будильнику с франко-американским временем это заняло одну минуту, с 23:12 до 23:13. Потом он задул свечи. Он ночевал у нас, но, когда я встала среди ночи, то не увидела его на диване. Утром мама была ужасно довольная, он остался на завтрак, потом на ужин. Я и не подумала, что он ушел с дивана к ней. Я вообще ничего не подумала.

– Можно мне сегодня переночевать у тебя? – спрашиваю я Эмили, которая, повернувшись к Тому, пробует уже пятидесятый взгляд.

– Сегодня? – Она смотрит на меня удивленно. – Но ведь завтра в школу! Твоя мама ни за что не разрешит!

Мне десять, я цыпленок-первогодок[2], и я очень хорошо лазаю. Монджо записал меня на соревнования. В эти выходные мы едем в Сен-Пьер-де-Кор. Соревнования начинаются в десять утра, так что лучше приехать накануне и переночевать там. Мама говорит, что предпочла бы другую дату, но Монджо тут же ее успокаивает. Он везет всю команду младших. Это часть его работы. И он, кстати, уже нашел там хостел. «Заодно возьму и твою дочку, вообще не проблема. Мы вернемся в воскресенье к вечеру». Он взял напрокат большую машину, чтобы отвезти всех цыплят. Жаль только, что, когда Клотильда и Ной захотели записаться, мест больше не было. Я сказала Монджо, что расстроилась, с остальными-то я не дружу, я их почти не знаю, и он меня успокоил: «Не переживай, если хочешь, будешь спать у меня в номере».