В свои разрушенные тела вернитесь - стр. 5

Один поднял руку с зажатым небольшим металлическим предметом размером с карандаш. Похоже, это было какое-то оружие, судя по тому, как он его держал.

Человек, повисший в воздухе, взвыл от ярости и нахлынувшей ненависти к незнакомцу. Ощущая полное бессилие, он тем не менее бешено замахал руками, стремясь приблизиться к неизвестной машине.

– Убью! – закричал он, захлебываясь от злости. – Убью! Убью!!!

И тут снова наступило забвение.

Бог возвышался над ним, а он лежал на траве под сенью плакучих ив с открытыми глазами и беспомощный, как новорожденный младенец. Бог тыкал ему под ребра концом металлического прута. Это был высокий человек среднего возраста с длинной черной раздвоенной бородой. Бог был одет как джентльмен в годы правления королевы Виктории.

– Ты опоздал, – произнес Бог. – Давно пора оплатить свой долг. Ты понял?

– Какой долг? – спросил Ричард Френсис Бартон. Он провел пальцами по ребрам, чтобы удостовериться в их целости.

– Ты обязан мне плотью, – ответил Бог и опять ткнул металлическим прутом под ребра. – Не говоря уже о духе. Ты задолжал мне за тело и душу, что в общем-то одно и то же.

Бартон изо всех сил пытался подняться на ноги. Никто, даже Бог, не смеет тыкать Ричарда Бартона в ребра и безнаказанно уйти после этого.

Не обращая внимания на эти тщетные попытки, Бог вытащил большие золотые часы из кармашка жилета, отщелкнул массивную резную крышку, взглянул на них и произнес:

– Давно пора.

Бог протянул другую руку открытой ладонью вверх:

– Плати. В противном случае я буду вынужден лишить тебя права дальнейшего пользования.

– Пользования чем?

Наступила тьма. Бог начал растворяться во мгле. Именно тогда Бартон заметил, что Бог похож на него самого. У него были такие же темные прямые волосы, лицо с черными колючими глазами, высокие скулы, полные губы и выдвинутый вперед сильно раздвоенный подбородок. Тот же длинный шрам – след от сомалийского дротика, вонзившегося в его челюсть во время памятной схватки вблизи Берберы. Небольшие руки и ноги резко контрастировали с широкими плечами и мощной грудью. И еще у Бога были длинные черные усы; за эти самые усы бедуины прозвали его «Отцом Усатых».

– У тебя взгляд дьявола, а не Бога, – крикнул Бартон, обращаясь к ускользавшему во мгле Богу, но тот уже стал всего лишь еще одной тенью во мгле.

Бартон еще спал, но уже не крепко, осознавая, что пока еще спит. Свет заступал место уходящей ночи.

Затем глаза его открылись. И он опять не понял, где находится.

Над ним было голубое небо. Легкий ветерок обвевал его обнаженное тело. Лишенная волос голова, спина, ноги и ладони рук касались травы. Он повернул голову направо и увидел равнину, покрытую низкой ярко-зеленой и густой растительностью. Равнина плавно поднималась вверх на расстоянии около мили, а еще дальше простиралась гряда холмов – сначала пологих, затем все круче и круче, дальше форма их становилась беспорядочной, и в конце концов они превращались в горы. Холмы простирались мили на две с половиной. Они были покрыты деревьями, которые сверкали алыми, лазурными, ярко-зелеными и ярко-розовыми красками. Невообразимо высокие горы за холмами, вздымались круто – почти отвесно. Они были черные с бледно-зеленым, напоминая остекленевшие породы вулканического происхождения, с пятнами лишайника, покрывавшего не менее четверти их поверхности.