В середине века - стр. 7
Результатом общения с деятелями нашей атомной эпопеи стала документальная книга «Творцы», опубликованная в 1976 году в трех номерах журнала «Знамя», а затем вышедшая отдельным томом. В ней советские ядерные исследования были описаны до 1945 года – до дней, когда американцы взорвали ядерные бомбы над городами Японии. Вторая часть «Творцов», посвященная научной и производственной разработке советского ядерного оружия, строителям гигантской ядерной индустрии, военной и мирной, также была написана, и журнал «Знамя» публично объявил о ее грядущей публикации. Я закончил и «Повесть об институте», в которой рассказал о людях и трудах Радиевого института, после войны разрабатывавшего проблемы плутония, новооткрытого элемента, составлявшего основу атомной взрывчатки.
Эти две книги так и не увидели света.
Меня вызвал к себе один из научных руководителей атомного министерства, носившего почему-то название Средмаш – Министерство среднего машиностроения, – хотя его естественней было бы называть Министерством крупного машиностроения, или даже – еще верней – всеуничтожения, и предложил кооперироваться с ними. Как я отношусь к тому, чтобы написанная мной история ядерной промышленности стала официальным документом? Мне раскроют все секретные архивы, но одновременно укажут, на чем следует концентрироваться и что не нужно упоминать. На такой труд можно будет ссылаться. Конечно, ни о каком ограничении моего художественного творчества речь не идет. Если мне, скажем, захочется указать, что в день испытания нового ядерного оружия погода была очень холодная и ветреная, а у руководителя ломило голову или, не дай Бог, расстроился желудок, никто и не посягнет на мою творческую свободу.
Я, однако, не согласился на такое узкое понимание свободы. Совместная работа с Минсредмашем не получилась.
Результатом этой беседы было то, что вскоре другой – пониже рангом – работник Средмаша явился в «Знамя» и потребовал немедленной выдачи рукописей и ксерокопий второй части «Творцов». Одновременно была изъята и «Повесть об институте». Три года назад Г. Н. Флеров, незадолго до своей смерти, вновь пытался, учитывая изменение общественной обстановки, добиться опубликования этих двух книг. Но ему разъяснили, что, хоть обстановка и изменилась, разрешения на публикацию все равно не будет.
Свободное описание нашей атомной эпопеи осталось в сфере иллюзий. Я отвернулся и от этого, так поманившего меня, миража.
И тогда мне пришла в голову идея заняться научной фантастикой – единственным видом художественного творчества, который сам основывается на иллюзиях и миражах и поэтому неподвластен цензурным запретам. Я написал первую часть романа, с вызовом названного мной «Люди как боги». Я положил себе следующее задание: пишу о будущем, потому что ни о прошлом, ни о настоящем много не нафантазируешь, а будущее для фантазий открыто; рисую общество, в котором мне самому хотелось бы жить; описываю героев, каких мне приятно было бы иметь в кругу моих приятелей и добрых знакомых, прототипами для них выберу реальных друзей, даже не изменю у многих их настоящих фамилий и имен; одарю их материальным могуществом, о котором боги древности могли бы только мечтать; ввергну их в события и пространства и сугубо личного, и космического масштаба; построю сюжет так, чтобы было интересно читать и взрослому мыслителю, и подростку, жаждущему сверхъестественных приключений.