В поисках своего ковчега - стр. 9
– Хорошо овцам, – сказал как-то старик в один из дней, когда они вот так же сидели на склоне, – их головы совершенно не забиты ни веселыми, ни печальными мыслями. Все что им надо, так это корм и ночлег. Но даже и об этом им не нужно беспокоиться, достаточно лишь довериться пастуху, который приведет их туда, где они смогут найти все необходимое. Мои овцы доверяют мне даже тогда, когда я режу одну из них, и перережь мне хоть половину своего стада, остальные – все равно будут следовать за мной.
– Да, отец, ты прав. Мы слишком много задаем ненужных вопросов вместо того, чтобы как овцы, следовать за своим Пастухом, который приведет нас туда, где будет все, что нам нужно. Слишком много времени и сил мы отдаем заботе о завтрашнем дне, хотя наверняка не уверены в том, наступит ли он для нас. А тем временем день сегодняшний остается незамеченным. Твои же овцы живут настоящим, и следующий день просто приходит и приносит все, что им необходимо.
К полудню, когда солнце поднималось высоко и палило нещадно, они перегоняли овец в долину поближе к воде, а сами укрывались от жары в зарослях барбариса. Старик доставал из котомки кусок овечьего сыра, сухую ломкую лепешку и баклагу с кислым молоком, раскладывал все это на траве и они ели. После обеда старый пастух обыкновенно ложился вздремнуть часок-другой, подложив под голову шапку. Его овцы тоже отдыхали, пережидая жару. А Вахак в это время предавался молитвам и размышлениям, спрятавшись в приглянувшейся ему пещере. Однажды, когда он как всегда молил Господа ниспослать ему свою милость, произошло нечто необыкновенное.
Пещера, которую облюбовал Вахак, представляла собой небольшое овальное отверстие в скале, от которого отходил еще один узкий ход, зажатый между огромных камней. Монах никогда не заглядывал в него. Но как-то раз во время молитвы он заметил рассеивающийся свет, который шел не снаружи пещеры, а откуда-то из глубины горы. Он словно манил и звал куда-то вглубь, и Вахак как завороженный двинулся в его сторону. Протиснувшись с трудом в расщелину, он оказался в пещере намного больше той, где совершал свои молитвы. Ее наполнял яркий свет, хотя нигде не было видно явного источника этого света, он буквально исходил отовсюду. На какое-то мгновение монаха ослепило, но вскоре его глаза привыкли к свету, и он смог хорошо рассмотреть пещеру. Она была пустой, но ее гладкие стены сверху донизу исчерчены письменами на языке, которого Вахак не знал. Его взгляд привлек один-единственный рисунок, четко выделявшийся среди таинственных знаков. Это был ковчег! Все-таки он существует! И тот, кто оставил эти письмена наверняка отыскал его. Вахак затаил дыхание, словно опасаясь, что от легкого дуновения он может исчезнуть. Оторопевший монах осторожно прикоснулся к изображению, его ладонь ощутила шероховатые очертания рисунка. Он провел пальцем по глубоким бороздкам, повторяя движения руки, начертившей на стене ковчег. Кто его изобразил, думал Вахак. О, если бы он мог прочитать эти знаки! Возможно, что они бы о многом ему рассказали. Но письмена молчали. Напрасно Вахак старался отыскать в них хоть какую-то подсказку. Несомненно, человек, оставивший эти надписи, постиг тайну священного корабля, но ему, Вахаку, предстояло самому отыскать путь к ковчегу.