В поисках шестого океана. Часть первая. Безмятежность - стр. 45

В школу мы с Сэмми ходили вместе и учились в одном потоке, только вот сидели в разных концах класса. Когда нас сажали рядом, мы постоянно разговаривали, и за это больше всего доставалось Сэму. Я-то, болтая с Сэмом, слушала учителя и могла пересказать весь урок, а мой дружок почему-то нет. Впрочем, даже без болтовни, учиться Сэму было тяжело. Я помогала ему, но переделать его голову я не могла.

– Неужели тебе не запомнить? – Горячилась я, – сухопутная миля всего тысяча шестьсот девять метров, а морская – тысяча восемьсот пятьдесят два метра и двадцать сантиметров!

– Какая разница? – вяло возражал Сэм. – Примерно одинаково. А двадцать сантиметров и вовсе не в счет.

– Как так не в счет? На тысячу миль набирается двести метров!

– Откуда знаешь? – удивлялся Сэм.

– Сосчитала!

– Это у тебя голова по-другому устроена, – вздыхал Сэм. – Я так не могу.

– Да ты ведь даже не стараешься!

– А зачем? Колледж мне всё равно не светит. Окончу школу, буду крабов промышлять, как отец. Или радистом. Или в береговой охране.

– Неужели ты не хочешь сделать что-то большее, чем твой отец и братья?

– У меня не получится, – вздыхал Сэм. – Я бестолковый.

– Кто тебе такое сказал? – возмутилась я.

– Отец.

Сэм помрачнел. Я не знала, что сказать. Сэм вовсе не был бестолковым. Он был жизнерадостный, добрый и очень деятельный. Когда мы с ним строили укрытие на скале – он перетаскал туда кучу камней, раздобыл доски и проволоку и даже дырявое жестяное ведро, чтобы сделать печь. В этом укрытии – мы называли его «наше место» – мы проводили всё время после школы. Это если шел сильный дождь и нельзя было кататься на велосипедах. Энтузиазм бил из Сэма через край. Он отчаянно хватался за любую, даже самую тяжелую работу. Даже за то, что никогда не делал или не умел. От этого и выходили все его несчастья.

А ещё он никогда не думал «что будет, если…». Он вообще очень мало думал. Я же, наоборот, любила размышлять и придумывать необыкновенные истории. Сэм слушал их с восхищением и, мне казалось, верил всему, что я рассказываю.

Мы сидели в «нашем месте», на деревянных брусках (их тоже приволок Сэм) и молчали.

В нашей «печке» горел огонь, и мы тянули к нему озябшие пальцы.

Сэм вздыхал, я тоже молчала, думала и думала. Наконец, решилась.

– Ты когда-нибудь думал о том, для чего ты живешь, Сэм?

– Да не особо, – признался Сэм. – Просто живу и всё. Вот, когда вырасту, тогда и буду об этом думать. Это у тебя голова забита мыслями, а мне и так хорошо.

– А если не успеешь?

– Чего не успею?

– Вырасти не успеешь. Ведь умереть можно в любую минуту: чик и тебя уже нет. Парки вырвали твою нить из полотна судьбы.