В поисках Пути, Истины и Жизни. Т. 3: У врат молчания. Духовная жизнь Китая и Индии в середине первого тысячелетия до нашей эры - стр. 34
С общепринятой религией муни не порывали, открыто культа не осуждали; так же, как и все, они смиренно несли дрова к жертвенникам, придерживаясь кастового закона, чтили авторитет божественных Вед>92. Они никого не обличали, ничего не зачеркивали, оставаясь верными прошлому своего народа. И все же их бегство из мира говорило о протесте, о недостаточности для них ведической веры.
Началось какое-то настоящее «монашеское поветрие»: сотни людей покидали свои дома и семьи, скитались по лесам в поисках мудрецов, которые помогли бы им обрести истинную жизнь. К шалашам отшельников бесконечной вереницей текли ученики, и здесь, вдали от страстей и шума, в сказочном царстве тропических чащ, гуру вели долгие беседы с юными богоискателями.
Правда, поначалу они сообщали свои тайны весьма неохотно, заставляя учеников проходить множество испытаний. Нередко они надолго отсылали их, чтобы те пасли стада в одиночестве, готовя себя к высшему познанию>93. Но тот, кто выдерживал искус, бывал награжден сторицей.
Среди пустынников и их слушателей были и брахманы, и кшатрии, встречались люди для своего времени высокообразованные.
Так, один из пришедших к наставнику говорил: «Я знаю, господин, Риг-Веду, Яджур-Веду, Сама-Веду, предания и сказания, грамматику, правила почитания предков, искусство предсказания, летосчисление, диалектику, правила поведения, учение о богах, учение о Брахмане, учение о существах, военное искусство, астрологию, учение о змеях и о божественных творениях: я знаю молитвы и заклинания, но не знаю Атмана»>94. И мудрец с одобрением соглашался, что познание Атмана есть нечто большее, чем все то, что здесь было перечислено.
Что же такое Атман, постижение которого избавляет от печали, и в чем заключается его познание? В чем сущность мудрости муни, ради которой ученики оставляют светскую жизнь и ее удовольствия?
Мы никогда не узнали бы об этом, если бы индийские гуру не сохранили записей своих бесед, размышлений, притч, мистических поэм. Они были впоследствии включены в Веды под общим названием Упанишад.
Слово это означает «сидение подле» (имеется в виду сидение слушателей вокруг учителя), но издавна термину «Упанишады» присваивалось значение тайной эзотерической доктрины>95. Это толкование верно отражает стремление «посвященных» окружить свою философию завесой тайны.
У нас нет оснований приписывать творцам Упанишад неискренность или склонность к дешевой мистификации. Их эзотеризм вполне понятен и обоснован. В своих беседах они поднимали столь глубокие вопросы, касались предметов столь святых и возвышенных, что выносить их обсуждение «на улицу» было бы почти равносильно профанации. Поэтому они ограничивались лишь избранными, людьми, прошедшими известную подготовку. Быть может, порой к этому примешивалось и чувство горделивого превосходства знающих над невеждами; известно, что некоторые брахманы считали, будто овладение высшими метафизическими истинами дает в руки власть над миром, однако это не лишает силы главный мотив брахманского эзотеризма – боязнь оскорбить великое и священное.