В плену у страсти роковой. Дочери Древней Руси - стр. 47
– А ты хочешь все забыть и сделать вид, что ничего не было? Я знаю, что значит быть выброшенным в чужой мир, да и тебе это прекрасно известно, но мы были взрослыми, а он младенец, в том главное отличие. Но есть ли в твоей душе сострадание?
И мне стало тревожно за своего ребенка. Он почувствовал это и повернулся резко, хотел что-то сказать, но промолчал.
Глава 12 Перелом
Рус схватил меня за плечи, слишком резко схватил. Я невольно отстранилась.
– Я не хотел тебя впутывать в это, – говорил он, и позаботился бы о нем сам. Но ты первая на меня набросилась.
– Если бы она была жива, не было бы ребенка, тогда другое дело. Но и при жизни она была только пленницей. Я никогда бы не женился на ней, и Мария это знала с самого начала.
– Ты не любишь ни ее, ни меня, – говорила я в это время. Кажется, я верила в то, что говорила.
– Пусть так, но она была с тобой, подарила тебе сына, и за это ты должен быть ей благодарен.
– Не велика заслуга, – махнул он рукой, и кажется оставался равнодушным ко всему, что там творилось.
Мне не хотелось заходить так далеко, но все получилось само собой. В сравнении с отцом он все равно бы проиграл.
– Глупая и беспомощная девица, – наверное так он должен был обо мне подумать. Но мне совсем не хотелось признавать этого.
Мария и ребенок оставались тут, а они больше ни о чем не хотели говорить.
Еще неделю провел Щек в замке. Мы встречались в саду, беседовали. Потом он заявил, что должен уехать. И после этих слов странная тоска поселилась в душе, словно бы я расставалась с самым близким человеком.
Я понимала, что вместе с ним исчезнет что-то важное и значительное, но удерживать его не могла и не хотела. Наоборот, надеялась, что со временем все успокоится, и все будет так, как и до появления Щека было. Но он был надежным плечом и защитником, чего не скажешь о вечно куда-то уезжавшим Русе. Пусть он уезжает и все идет своим чередом. У младшего брата своя жизнь.
– Ты много для нас сделал в самые трудные дни.
Он только усмехнулся в ответ
Заряна заплакала и надо было ее покормить. Он же вскочил на коня и бросился прочь, не желая больше оставаться. Глядя ему вслед, я не скрывала печали. Если бы он оглянулся, то желание мое бы сбылось. Но он не оглянулся, черт бы его побрал. И я постаралась забыть об этом странном желании. Зачем думать, если все равно ничего не сбудется.
И я почувствовала такое одиночество, совсем как тогда, когда уехал Рюрик. И хотя оставались отец, матушка, Орм, но для меня мир опустел в один миг. Вот и сюда теперь пришла та самая пустота. Только ребенок как-то заставлял держаться и жить дальше. Я должна была вырастить свою девочку, коли дала ей жизнь в таких сложных условиях.