В плену у платформы. Как нам вернуть себе интернет - стр. 3
Что происходит с психокультурным состоянием, когда некуда идти и пользователи заперты внутри продукции IT-компаний, слишком крупных, чтобы потерпеть неудачу? Ничего хорошего. Хотя некоторые думают, что наши вечные негодование, жалобы и злость – всего лишь часть человеческого удела, что они не связаны с формой и размером информационной среды, другие (типа меня) убеждены, что к ментальной нищете миллиардов пользователей нужно относиться серьезно. Больше нельзя игнорировать депрессию, негодование и отчаяние и притворяться, что они исчезнут за ночь после того, как мы установим новое приложение. Зависимость реальна, она проникла глубоко внутрь тела. С некоторыми привычками нужно расстаться, осознание ситуации должно распространяться. В то же время Годо всё так же сидит здесь, уставившись в экран, и ждет в вестибюле, когда объявят о каких-либо новых мерах. Но ничего и не происходит. Стоит ли тогда удивляться деградации и фатализму? «Что вы делаете, когда мир начинает рушиться?» – вопрошает Анна Лёвенхаупт Цзин в самом начале книги Гриб на краю света [2]. Кажется, у нас есть ответ: мы остаемся на платформе.
Где мы?
«Where are we now?» – давайте снова пропоем это вместе с Дэвидом Боуи. Нидерландский автор Герт Мак начинает каждый эпизод свой телепрограммы с этого вопроса, который засел и в моей голове. Как и Мак, я надеюсь поймать платформы с поличным. Я не помню тревожных обстоятельств, во время которых завершил работу над книгой Грусть как дизайн в конце 2018 года. К счастью, Ричард Сеймур резюмирует их в своей работе Чирикающая машина (Twittering Machine). К 2019 году, пишет он, «техноутопизм вернулся в извращенной форме. Преимущества анонимности стали основой для троллинга, ритуализированного садизма, озлобленной мизогинии, расизма и аль-райт-культуры. Креативная автономия стала „фейковой новостью“ и новой формой инфотеймента. Множества превратились в толпы линчевателей, часто в итоге оборачиваясь против самих себя. Диктаторы и прочие автократы обучились использованию Твиттера и соблазнительному искусству его языковых игр, как до того террористы из ИГИЛ[2]