В плену твоей одержимости - стр. 27
Глядя на их милые лица, я ловлю себя на болезненной мысли, которая всплывает в такие моменты всегда. А как бы сложилась моя судьба, будь у меня любящие мама и папа? Как бы мы проводили выходные? Что ели на завтрак? Какие подарки дарили друг другу на праздники? Мне так не хватает поддержки и любви. Я всю жизнь ощущаю недостаток человеческого тепла и элементарной заботы.
Такси разворачивается, а родители малыша брезгливо смотрят в мою сторону. И их, к моему сожалению, можно понять. «Дом страсти» построили в новом и далеко не дешевом районе. Но с тех пор, как заведение открыло свои двери, квартиры в многоэтажке напротив вообще нереально продать. Я бы и сама не хотела, чтобы мои дети росли рядом со входом в похотливый ад.
Домой приезжаю к одиннадцати часам. Силком тащу свое тело в душ, не распуская волосы, чтобы хоть немного смыть с кожи запах царящих в заведении извращений и табака. Чуть позже вяло жую бутерброд, запивая невкусной заваренной ромашкой. Включаю везде свет и отправляюсь к мягкому теплому одеялку в кровать.
Сквозь сон я ощущаю лёгкое поглаживание щек. Прикосновения такие нежные, от удовольствия мне хочется улыбнуться и замычать. Что-то приятно щекочет пальцы на ногах. Но так не хочется просыпаться! На фоне всех последних кошмаров мне в коем-то веке снится чудесный сон. А прикосновения, тем временем, становятся все ощутимее и настырнее…
— Открой глаза, — шёпот такой бархатный, кажется, что каждое слово я легко могу поймать и ощутить в своих руках.
— М-м, — мычу сквозь дрёму, отдаваясь сладким поглаживаниям.
— Кира, посмотри на меня, — знакомый голос тут же выдергивает из сна.
Распахиваю глаза. Сердце колотится и готово орать как потерпевшее, вместо меня. В комнате светло — лампочки в люстре все еще горят. Но моего ночного гостя больше это не смущает.
Темная сущность нависает надо мной и поблескивает своими бездонными галактиками. У этого взгляда такая глубина, что не получится назвать глазами две сверкающие сферы, в которых то и дело переливаются в вечном движении частички серебра.
— Кто же ты, Кира? — заглядывает он в меня.
Мой гость произносит это тихо-тихо, а из его рта медленно показывается острый язык. И вот, я уже ощущаю его своей кожей. Жмурю глаза, когда тот оказывается на моих губах и медленно вторгается в рот. Он горячий, влажный и наглый. И очень жадно исследует меня. С одной стороны, мне страшно. Но с другой, он делает это с таким наслаждением…
Мои глаза вновь широко раскрываются, словно вот-вот вылезут наружу. Распахиваются аж до боли, когда я чувствую исследователя меж своих ног. Кажется, еще немного и глазные яблоки выпадут из своих орбит, оставив за собой кровавые рваные трещины по бокам.