В плену Отражения - стр. 46
Три весенних месяца пролетели мгновенно, но каждый день при этом тянулся медленной пыткой. Теперь уже и Маргарет томилась от смутных желаний, хотя нескромные ласки Джона когда-то подвели ее лишь к границе пугающего, запретного, но такого притягательного мира. Ее тело и мои мысли наконец-то оказались в гармонии.
После заочной помолвки, о которой Маргарет узнала из письма отца, приехал Роджер - чтобы отвезти ее на лето в Скайхилл. Они выехали из дворца рано утром, и я подумала: если бы Мартин не предложил Маргарет написать ее портрет, сама бы она ни за что не осмелилась попросить его. Роджер бурчал: как ты посмела, без разрешения отца, посторонний мужчина, ремесленник. Маргарет молчала. Мартин ехал поодаль, делая вид, что ничего не слышит.
Я словно листала расписание поездов и считала станции, которые предстояло проехать. Вечер в аббатстве. Приезд в Скайхилл. Ночной разговор с призраком Джона. Первый сеанс позирования для портрета…
А вот, кстати, во время визита Джона в этот раз я ничего не увидела и не услышала, словно Маргарет беседовала сама с собой. Означало ли это, что встреча произошла в ее воображении? Или же призрак Джона явился ей в том особом чувственном мире, который был мне доступен лишь в единстве с ней?
Я знала, что с того момента, когда Маргарет с Мартином обменяются долгими взглядами, говоря друг другу «да», до времени «Ч» останется еще почти месяц. Сестра Констанс не зря предупредила меня: я смогу перебраться в тело Мартина, лишь когда Маргарет впервые испытает наслаждение от близости, да еще и одновременно с ним, что произойдет не сразу. Уж я-то могла понять: Мартин делает все возможное, чтобы этого не случилось. Он исправно наслаждался сам и честно пытался доставить определенный минимум удовольствия ей, но не более того. Такое вот у него было ars amandi****.
Еще в свой первый визит в средневековый Скайхилл я никак не могла понять, в чем дело. Меня бы не удивило, если б его просто не интересовали ее ощущения. Увы, мой собственный первый опыт был именно таким. Но Маргарет оказалась довольно темпераментной женщиной, а Мартин каждый раз умышленно тормозил ее в паре шагов от вершины. И только потом, вернувшись и почитав кое-какую литературу, я поняла, в чем дело.
В средние века и примерно до начала восемнадцатого столетия считалось, что обязательным (хотя, конечно, и не единственным) условием зачатия является испытанный женщиной оргазм. Доходило до абсурда. Суды отказывались признать женщину жертвой, если та беременела от насильника. Логика была простой: раз зачала – значит, получила удовольствие. А раз удовольствие – значит, это уже не насилие. И никакие доводы и возражения о том, что оргазма не было, не принимались.