В Объятиях соблазна - стр. 15
Так, Марко, придержи коней! Сейчас не время для этих фантазий. Да, перед отправкой домой стоило бы хорошенько поиметь эту недотрогу, чтобы на всю жизнь запомнила венецианское гостеприимство. Но это лишь замедлит дело. А мне нужно как можно скорее спровадить незадачливую наследницу восвояси.
Завтра я просто подсуну ей на подпись нужные бумаги – и дело в шляпе! Англичанка сама откажется от притязаний на наследство, освободив дорогу мне, Марко.
А после – уползет зализывать раны, с клеймом поруганной добродетели. Распрощается с Венецией навсегда, оставив палаццо законному владельцу. То бишь мне.
Я невесело усмехнулся, поднося к губам бокал с бренди. Законному владельцу… Звучит горько, учитывая, с чего начиналась моя жизнь. Порой кажется, сама судьба жаждала унизить и растоптать меня, но я сумел подняться из грязи к вершинам. И теперь никому не позволю отобрать то, что принадлежит мне по праву.
…Да, жизнь с самого начала не баловала, швыряя из одной пучины страданий в другую. Я появился на свет нежеланным, Figlio illegittimo (незаконнорожденный сын), плодом случайной связи простолюдинки Катерины с блистательным маркизом де Альвизе.
Поначалу, правда, отец не чурался незаконнорожденного сына. Навещал, приносил дорогие подарки, даже нанял учителей, чтобы дать отпрыску достойное образование.
Мать купалась в роскоши, щеголяла в шелках и жемчугах. Я познавал науки, верховую езду, фехтование – готовился стать истинным аристократом. И пусть я носил фамилию матери, Инноченти, – но все знали, чей я сын. Маркиз не стеснялся появляться со мной на людях, обещал признать своей кровью.
Увы, сказка кончилась слишком быстро. Когда мне было десять, мать слегла с проказой. Лицо и тело покрылись омерзительными язвами, кожа гнила и облезала. Перепуганный маркиз шарахнулся прочь, не желая иметь ничего общего с больной любовницей и её сыном. Денег и подарков мы больше не видели.
Катерина из последних сил продолжала работать, но болезнь быстро брала своё. Приходилось трудиться и мне разносчиком, чистильщиком обуви, посыльным. Жалкие гроши, что мы зарабатывали, уходили на лекарства.
А по вечерам в наш убогий подвал являлся Джузеппе, отвратительный пьянчуга, с которым связалась мать. Он лупил её смертным боем, изливая злобу за собственные неудачи. Бил и меня, если попадался под руку.
В один страшный день Джузеппе впал в особое неистовство. Мать, пытаясь защитить меня, получила удар бутылкой по лицу. Кровь залила изуродованные язвами черты, осколки впились в гниющую плоть. Ублюдок занес бутылку для нового удара, явно намереваясь добить. Но тут взыграла моя аристократическая кровь. Схватив кочергу, я с размаху опустил её на голову подонка. Череп треснул как орех, забрызгав всё вокруг мозгами и костяными осколками.